Ни одного копа в поле зрения не было.

– Кто за рулем второй машины?

Рейес улыбнулся:

– Кузен Амадора, который должен ему не меньше миллиона долларов. Не волнуйся, они справятся. У них есть план.

– Вы просто помешаны на планах, ребята. Когда в последний раз ты водил машину? – спросила я, вдруг вспомнив, что он провел в тюрьме немало лет.

– Нервничаешь?

Неужели он не способен просто взять и ответить на вопрос?

– Ты уклоняешься от ответов круче любого «морского котика».

Мы подъехали к убогому отелю в южной части города и вошли в здание, держась за руки. Потому что Рейес не собирался отпускать меня одну – он мне не доверял. Это порождало во мне комплексы. Или порождало бы, не будь мне до лампочки.

– Это место опасно для здоровья, - заметила я. – Хочешь остановиться здесь?

Он лишь ухмыльнулся и стал ждать, когда я заплачу портье – женщине средних лет, которая, наверное, очень любит играть в лото с друзьями.

– Ну и ладно.

Я отдала деньги, и мы, прихватив сумки, пошли по коридору к номеру 201.

– На этот раз душ можешь принять ты, если есть желание. – Рейес улыбался, как хулиган, осматривая все предметы в комнате, пока не уселся на кровать.

– Я вполне чистая, спасибо.

Он пожал плечами:

– Просто предложил.

Без предупреждения он сорвал с кровати матрас, снял пружинный блок и жестом подозвал меня ближе. Передо мной торчал голый каркас.

– Что опять?

– Я не могу позволить тебе сбежать, когда меньше всего этого жду.

– Серьезно? Послушай, - начала я, когда он предложил мне сесть, завел мои руки за спину и приковал к чертовому каркасу, - допустим, Эрл Уокер жив.

– Ты хочешь об этом поговорить? Сейчас?

Я вздохнула, без слов выражая свое раздражение, и поерзала, чтобы усесться поудобнее.

– Я же детектив. Я могла бы его поискать. Но я веду расследования куда лучше, когда рядом постоянно не торчит сбежавший преступник, который приковывает меня наручниками ко всему металлическому, что оказывается под рукой.

Рейес застыл и уставился на меня:

– То есть ты хочешь сказать, что можешь лучше выполнять свою работу, когда меня нет рядом?

– Да. – Мне уже становилось неудобно сидеть в таком положении.

Рейес наклонился к моему уху и прошептал:

– Я на это очень рассчитываю.

– Минуточку. Ты собираешься меня отпустить?

– Разумеется. Как еще тебе удастся найти Уокера?

– Зачем тогда приковал меня к этой кровати?

Его улыбка показалась мне самой довольной на свете.

– Затем, что мне нужно преимущество. – Прежде чем я успела сказать хоть слово, он сунул мне под нос какую-то бумажку. – Это имена известных мне знакомых Эрла Уокера.

Чтобы прочитать, мне пришлось откинуть голову.

– У него было всего трое друзей?

– Он не был народным любимцем. Клянусь, кто-то из этих троих знает, где он.

Рейес сел рядом со мной. Темные глаза сияли даже в приглушенном свете. По мне снова молнией ударило осознание того, что рядом со мной – Рейес Фэрроу. Человек, которым я была одержима больше десяти лет. Сверхъестественное существо, излучающее чувственность так же легко, как другие излучают неуверенность в себе. Он засунул клочок бумаги в карман моих джинсов и задержался рукой на моем бедре.

– Рейес, сними наручники.

Он поник и отвернулся.

– Если я сниму с тебя наручники, то не смогу отвечать за свои действия.

– Я и не прошу.

– Но они будут здесь с минуты на минуту, - с сожалением проговорил он.

– Что? – удивилась я. – Кто?

Поднявшись, Рейес покопался в сумке, потом вернулся и встал на колено рядом со мной.

– Видимо, меня покажут в десятичасовых новостях. Портье узнала меня и наверняка позвонила в полицию, как только мы ушли.

У меня отвисла челюсть.

– Почему ты не сказал мне?

– Потому что никто ничего не должен заподозрить.

– Поверить не могу, что сразу не заметила. – И тут я узнала, зачем ему был нужен скотч. – Погоди! – запротестовала я, глядя, как он разматывает липкую ленту. – Как ты послал мне сообщение с номера моей сестры?

– Я этого не делал, - ухмыльнулся он и, не успела я сказать ни слова, заклеил мне пол-лица.

Взяв сумку, Рейес приподнял мою голову и поцеловал прямо в скотч. Когда он закончил, а я разучилась дышать, он посмотрел мне в глаза, будто просил прощения.