Мы переглянулись.

– Сброд из разбитых частей, – сказал Свиридов. Он тоже успел оценить и проанализировать униформу немцев.

Меж тем фельдфебель подошел к машине, поднял руки и сказал:

– Дас зинт майнэ зольдатен – сдаваться!

Вот оно что! Сдаваться собрались! Намерзлись, оголодали, решили свою войну заканчивать. Обросшие все, судя по щетине – не брились недели две-три. Ненадолго же их хватило в восточном походе.

От сердца отлегло – поживем еще!

Свиридов показал рукой на кузов машины:

– Машиненпистоле – ком. – Автоматы, стало быть, сюда. – Фэрштеэн зи михь?

– Йа, натюрлихь, – закивал головой фельдфебель и махнул рукой солдатам: – Шнэль!

Потянулись немцы к машине, сложили оружие в кузов. Стоят, ждут своей участи.

Мы с Андреем смотрим на Свиридова, он – на нас. И каждый про себя думает об одном и том же – что теперь с ними делать? Пешими их гнать – долго, в кузов все не поместятся. И оружие их в кузове весь угол заняло.

– Вот что, Николай, – предложил я. – Давай магазины с патронами сложим к тебе поближе – в кабину. Мы с Андреем на подножки встанем, а их – в кузов. Стоя уместятся, и потихоньку поедем.

Так и сделали. Магазины от автоматов отщелкнули и с подсумками в кабину сбросили. Что автомат без патронов – железяка!

Николай в кабину уселся, немцам рукой махнул – давайте, мол, транспорт подан! Фельдфебель гаркнул команду, и немцы полезли в кузов.

– Товарищ капитан! Куда их столько? Подвеску сломаем, – взмолился водитель.

– А ты – потихоньку. Не бросать же их здесь, уж если сдались.

Немцы встали в кузове и держатся друг за друга, чтобы через низкие борта не выпасть. Вот ведь интересный народ: уже в плен попали, а команды фельдфебеля четко исполняют – привыкли к дисциплине.

Машина дернулась, двигатель надрывно завыл и заглох. Потом уж потихоньку, на первой да второй передачах, поползли.

Я назад с подножки оборачивался – не замышляют ли чего, не выпадают ли из кузова?

Пленные тихо разговаривали меж собой, замолкая на ухабах, чтоб языки ненароком не прикусить. Еще недавно хмурые лица немцев начали разглаживаться, светлеть, однако напряжение сохранялось. Кто их знает, этих русских – страшилок про них много разных ходит. Расстреляют еще в плену.

Впереди послышались приглушенные выстрелы. Мы насторожились – что бы это могло быть?

Если это еще один немецкий отряд с оружием пробивается и мы не избежим столкновения, «наши» немцы могут к ним присоединиться. Вообще-то в немецкой армии категорического запрета на сдачу в плен не было, но – не без боя! Сдавшиеся без сопротивления немецкие солдаты подлежали суровому наказанию впоследствии, а их семьи подвергались репрессиям. И немцы это знали. Поэтому из кузова они тоже тревожно вглядывались в чащу леса, откуда долетали выстрелы.

Мы выехали из леса. Дальше дорога поднималась на небольшой пригорок, на котором виднелась деревушка о двух десятках изб. Мы ее утром проезжали. Выстрелы слышались оттуда.

– Стой! – скомандовал Свиридов.

Свои в деревне стрелять не будут, стало быть, мародеры грабят или бандиты орудуют. Надо деревню зачищать, а у нас в кузове взвод немцев. Как они себя поведут? Не ударят ли в спину? Не окажемся ли мы между молотом и наковальней? А если там тоже немцы из таких же разбитых частей, с помощью автоматов продовольствие явились добывать?

Но деваться было некуда. Свиридов выпрыгнул из машины.

– За мной!

Мы щелкнули затворами автоматов.

– А ты чего сидишь? – посмотрел на водителя капитан. – Бери карабин и – с нами!

– Так немцы в машине…

– Если и убегут, то недалеко. Навоевались!

Короткими перебежками мы побежали к деревне. Нас заметили – из-за крайней избы раздалась автоматная очередь. Рядом взметнулись фонтанчики земли.

– Давай в деревню, я отсюда прикрою, – крикнул Свиридов.

И дал длинную – в полмагазина – очередь по углу избы, аж щепки от бревен полетели. Огонь невидимого пока врага смолк.

Я рванул к ближайшей избе и, через пролом в заборе, кинулся за избу. Внезапно ощутил, как сзади кто-то пыхтел. Я резко обернулся, направил автомат. Да это Андрей! Я едва успел палец со спускового крючка снять, не то быть беде.

– Ты бы хоть шумнул издалека.

– Что ты, как лось, ломанулся? Я отстал чуток.

В конце единственной улицы мелькнула фигура с винтовкой в руке. Я успел дать очередь, человек упал.

– В цивильном убитый-то, – заметил Андрей.

Уже легче, значит – бандит, не немец.

Впереди по улице, через две избы от нас, застучали сразу два автомата. «Немецкие» – на слух определил я. Показал рукой Андрею вправо, сам слева избу обходить стал. Только за угол высунулся, очередь совсем рядом прошла, бревно изодрала. Среагировал мгновенно – упал на землю и отполз дальше за угол. Очередь-то сзади была. Значит, их не меньше трех – двое впереди, один сзади. Может, и несколько, но автомат сзади стрелял один.