Таким образом, человек социальный – одна из важнейших, существенных граней категории автора-публициста.

Другая важнейшая грань категории автора – человек частный. Сама отличительная особенность публицистики, в которой производитель речи совпадает с ее субъектом, делает эту сторону категории автора исключительно важной, резко выдвигает на первый план личность публициста, которая в большей или меньшей мере проявляется в тексте.

Выражая социальные или групповые партийные интересы, публицист говорит в то же время от собственного имени, проявляет себя как человек частный, т.е. имеющий такие же интересы, как и его читатели, погруженный в быт, не чурающийся земных потребностей и т.д.

В проблеме «человек частный» как важнейшей грани категории автора можно выделить два аспекта: чисто литературный, стилистический, когда автор, используя специальные приемы интимизации, стремится выглядеть близким читателю человеком, грубо говоря, «своим парнем», и сущностный аспект, заключающийся в том, что интерес к частному человеку, частной жизни становится определяющей приметой времени, важной политической, идеологической тенденцией. Можно сказать, что современный период нашего развития характеризуется сменой структуры категории автора – формированием тенденции к преобладанию в ней человека частного, что объясняется складывающимися новыми общественными идеалами. Вот характерные свидетельства:

«Мы не делаем главную работу по осмыслению своей жизни, – пишет Светлана Алексиевич, – и все наши проблемы из-за того, что у нас нет пространства личности. Тем не менее, как мне кажется, сейчас человек меняется, он уходит от идеи, он становится, что ли, более частным человеком, то есть на первом месте стоит “я”. Я чувствую, что люди сейчас больше говорят о себе, появляется какая-то ценность дома, своей жизни» [49] .

А вот мнение современного журналиста: «Коллективные кумиры сейчас опаснее коллективных идей. Время частных интересов, частных устремлений, частной собственности наконец настало в измученной соборностью и общинностью России. Срок окончания этого времени явно еще не настал.

Нам рано произносить горьковские слова о человеке (разумеется, про себя, вслух такие вещи вообще не произносятся) применительно к собственной персоне. Тем более применительно к российскому обществу. Нам категорически противопоказано увлекаться другими сильными личностями. Нам категорически показано заниматься собой» [50] .

Так намечается новая тенденция, новая форма, структура категории автора, в которой значительное место занимает человек частный.

человек частный – одна из важнейших ипостасей автора-публициста. Публицистический текст по определению, по природе должен содержать в себе в большей или меньшей степени черты, приметы авторской личности. В этом суть и специфика публицистики – речи непосредственно авторской, личностной, субъективной, документальной, подлинной. И здесь намечается целая гамма разновидностей – от максимально обезличенного рассказа, информации до исповедальной прозы. При этом на первый план в качестве меры проявления прежде всего человека частного выходит образ читателя. В художественной литературе писатель смотрит на мир глазами воображаемого читателя, и это во многом определяет манеру изложения. Так, для Л.Н. Толстого читатель – «естественный человек», который должен объяснить себе смысл и значение каждой детали (отсюда подробность и отстраненность описаний) [51] .

читатель в публицистике – это зеркало, в котором отражается автор. Моделируя образ читателя, автор моделирует (или корректирует, трансформирует) и свой собственный образ, ставя себя на место читателя, но не отождествляя себя с ним полностью. «Если ты профессионал, ты должен уметь писать статьи по заказу редакции и говорить на языке того читателя, к которому обращена газета» [52] .

Степень близости с читателем – важнейшее качество автора-публициста. Для читателя очень важно знать, что автор – один из многих, такой же, как он («одной крови»). Это резко усиливает убедительность публицистического текста, его воздействующий потенциал. Если иметь в виду фонд знаний, когнитивный уровень, то отношения «автор – читатель» условно и упрощенно можно свести к трем разновидностям:

Разумеется, наиболее эффективна и перспективна вторая разновидность. Хотя бы в одном каком-либо отношении фонд знаний автора должен быть больше читательского фонда.

Проблема «автор – читатель» широко известна. Эти категории тесно и сложно взаимодействуют. Расширяя фонд знаний читателя, изменяя, обогащая его картину мира, автор в известном смысле создает читателя. Однако эта проблема имеет и более глубинный характер, не сводится к моделированию образа читателя.

Не менее важно и воздействие читателя на автора. Механизм этого воздействия имеет имплицитный и косвенный характер, растянут во времени. Изменяющийся образ читателя стимулирует изменения в содержании, в форме подачи информации, идей и в конечном итоге в когнитивном уровне публицистики. В этом смысле можно сказать: читатель создает автора. По глубокой мысли Д.С. Лихачева, самый прогресс в искусстве есть прежде всего прогресс восприятия произведений искусства, позволяющий и искусству подниматься на новую ступень, благодаря расширению возможностей сотворчества ассимилировать произведения различных культур, искусств, народов. Таким образом, взаимодействие категорий автора и читателя имеет сложный и глубокий характер.

Возвращаясь же к проблеме частного человека как составляющей категории автора, важно подчеркнуть, что эта составляющая во многом зависит от образа читателя. Фактически человек частный, несущий в себе также некоторые черты человека социального, – это и есть потенциальный читатель.

Итак, две грани составляют сущность категории автора – человек социальный и человек частный. И хотя в чистом виде они не встречаются (или встречаются крайне редко), но сущность авторского я определяется соотношением именно этих граней. Это крайние точки, два полюса, между которыми располагается огромное количество переходных случаев.