— Эмелис, что случилось? — прошептал Кирстен, когда мы отошли шагов на десять и от крыльца, и от толпы зевак, которая была на порядок меньше вчерашней.

Я тряхнула головой, прогоняя лишние мысли. Сказала:

— Кое-кто обещался разоблачить наши отношения.

— Разоблачить? — переспросил боевик.

Я шумно вздохнула и принялась пересказывать разговор с магичками. О причине собственного прокола, разумеется, умолчала.

— И как ты к этому относишься? — выдержав паузу, вопросил Кир.

— Я? Никак. Девочки слишком много о себе возомнили.

— Рад, что ты оцениваешь ситуацию здраво.

— Да что тут оценивать? Оспорить нашу честность может только менталист, но я глубоко сомневаюсь, что кто-то из них пойдёт на столь грубое нарушение внутреннего кодекса.

Увы и ах, но менталисты, коих в магическом сообществе раз-два и обчёлся, оспорить честность нашей пары действительно могли. Узконаправленный дар ментальной магии позволяет видеть не только ауру, но и всё, что она скрывает. Начиная от болезней и заканчивая привязанностями.

Если то, что рассказывали на лекциях по видовым особенностям магии, правда, то в случае нашей пары менталист увидит ниточку симпатии, не больше. А для людей влюблённых, тем более столь пылко, как пытаемся изобразить, характерна совсем другая, куда более яркая привязка.

Здесь, в дурборской академии, равно как и у нас, факультета ментальной магии не существовало — одарённых слишком мало, всего по паре на каждый курс. Их, как и некромантов, учили отдельно, по индивидуальным программам. И жили менталисты в общежитии для преподов.

В просторечии дар ментальной магии называли даром всезнайки. Неудивительно, что тех, кто знает о людях заведомо больше остальных, с самого начала приучали держаться в стороне и помалкивать.

— Менталисты не проболтаются, — подтвердил мои мысли синеглазый. — Разоблачать если и будут, то по старинке.

— Слежка и прослушка?

Кир кивнул, притянул мою руку к губам.

— Мою комнату прослушивать не смогут, — заявил брюнет. — С твоей… могу решить.

Я невольно улыбнулась, сказала:

— Не надо. Гости ко мне заходят редко, а в остальном… буду учебники вслух читать.

— Думаешь, девочки оценят? — усмехнулся боевик. — Надеешься, вспомнят про учёбу и отстанут?

— Нет, не верю. Но почему бы не попробовать?

Кирстен вновь к моим пальчикам припал, сказал со смешком:

— Коварная ты…

Я закусила губу, в надежде справиться с ощущением лёгкой слабости, которое этот жест вызвал. Добавила:

— По остальному — нам нужно быть осторожнее. Только и всего.

Брюнет кивнул. Остановился, чтобы заключить в капкан рук и накрыть мой рот поцелуем. Я на ласку ответила, молчаливо радуясь тому, что Кир понял с полуслова.

Да, ближайшие пару недель нам придётся быть осторожнее, играть выбранную роль постоянно, даже наедине. Иначе нас и в самом деле могут поймать. И хотя мнение Даяны и её подруг вряд ли повлияет на ситуацию, давать повод всё равно не стоит.

Неделя прошла быстро и вполне сносно. Впрочем… лгу — она прошла великолепно.

Излишне пристальное внимание со стороны девичьей троицы, конечно, раздражало, но это была капля в море, мелочь, сущий пустяк в сравнении со всем остальным.

Во-первых, Май и рыжий Питкар — они отстали. То есть совсем. Полностью. Абсолютно! Я даже изучающих взглядов на себе не ловила. Нет, меня не игнорировали, просто начали относиться точь-в-точь как к остальным.

Во-вторых, Джаст. Он по-прежнему составлял мою спайку, но вёл себя настолько прилежно, что пару раз возникало желание отправить его в лекарский кабинет — а вдруг это не Кир, вдруг нечто другое, посерьёзней?

В-третьих… профессор Ликси. Тот, кого даже коллеги за глаза звали гоблином, сменил гнев на милость столь резко, что… в общем, тут тоже мысли о лекарском кабинете возникали. Каких-то три занятия, и я превратилась едва ли не в «любимчика».

Кирстен, глядя на перемены в поведении препода, заметно ухмылялся и прижимал меня теснее.

А ещё были совместные завтраки-обеды-ужины, недолгие прогулки после пар, галантные ухаживания и поцелуи. Много-много поцелуев! К последнему я относилась как к необходимости, хотя временами начинала таять. В такие моменты разум подёргивался розовой дымкой, окружающий мир как будто отступал, звуки исчезали. Только стук собственного сердца слышала и стук сердца Кира.