Бегство такого большого числа представителей ведущего сенаторского слоя, который мог бы оказать сопротивление националистическому походу Октавиана, как это показал крах политики примирения 36 г. до н. э., было для него тем более благоприятным, что Антоний не смог использовать в пропагандистских целях присутствие консулов, а следовательно, Римского государства и значительной части сената. Теперь разрыв стал окончательным. Летом 32 г. до н. э. Антоний был лишен всех своих должностей. Пришло время заговорить оружию. «Злой демон», Клеопатра, изображалась в самых мрачных тонах — как национальная опасность для Рима. Отголоски этой пропаганды мы находим позже, после Акция, у Проперция, Горация и Вергилия: будто бы планировалось разрушить Капитолий, превратить Тибр в раба Рима, заменить Рим Александрией! Находясь на Востоке, Антоний был бессилен против этих патриотических лозунгов. Насколько он уступал умному и беспринципному диктатору Запада, как наивно, не осознавая того, он давал ему в руки козыри, свидетельствует политическая глупость, которую он совершил именно в этот критический момент подготовки к войне: он послал составленное по всей форме письмо о разводе Октавии, сестре Октавиана. Таким образом, действительно создавалось впечатление, что он окончательно попал в любовные сети египтянки Клеопатры. Разве для простодушных людей это не было подтверждением надвигающейся с Востока опасности? И как легко мог брат нажить политический капитал на оскорблении сестры, и какое сочувствие вызывала благородная, отвергнутая Октавия, которая по требованию бывшего мужа покинула его дом в Риме! Как должно было подействовать все это на его римских приверженцев на Востоке, на римских легионеров и офицеров, на сенаторов, на республиканцев, ставших на его сторону при выборе между двумя цезарианцами? Своими непонятными действиями и особенно связью с Клеопатрой он потерял их всех. Одним из этих людей, держащих нос по ветру, был Мунаций Планк, который один стоил больше легиона — не потому, что играл ведущую роль в лагере Антония, а потому, что владел бесценными сведениями: несколько лет назад он как свидетель подписал завещание Антония и передал его для хранения весталкам, как десятилетия спустя сделал это сам Август. Август во что бы то ни стало хотел узнать последнюю волю своего противника, чтобы извлечь из этого колоссальную выгоду и добиться от сената объявления войны. Завещание действительно попало в его руки, и он еще раз проявил себя, как беспринципный человек, лишенный благоговения перед священным правом, если речь шла о завоевании власти. Весталки отказались отдать завещание. Тогда он проник в храм и взял его сам!

Он был зрелым человеком в возрасте 31 года. И этот человек через два десятилетия станет верховным жрецом, хранителем римской религии! Чудовищность того преступления в хаосе тревожных месяцев и под впечатлением от завещания осознали немногие, а потом оно потонуло в лязге оружия. О «земельных дарениях» Антония династии Птолемеев теперь мог узнать каждый. В завещании Цезарион был назван законным сыном Цезаря, и последняя воля Антония была такова: если он умрет в Риме, его останки должны быть перевезены в Александрию, к Клеопатре. Злодей добился своего: травля Антония действительно началась.

Октавиан наслаждался своей победой в сенате и народном собрании. Теперь он выиграл. Немного позже была объявлена война Клеопатре, царице Египта. Итак, умник сдержал свое слово, что в 36 г. до н. э. будет закончена гражданская война. Благодаря этой уловке всеобщее недовольство египтянкой разделили друзья и сторонники Антония. Ходили слухи, что Антоний стал жертвой любовного напитка, под воздействием колдовства он оскорбил западного властелина, и только поэтому возникла личная вражда (inimicitia). Антония, разумеется, лишили обещанного на следующий год консульства и объявили о его неспособности занимать государственные должности. Дальнейшая подготовка к войне была организована превосходно. Новый Цезарь заставил всю Италию принести якобы «добровольную» клятву верности, и вся Италия «потребовала», чтобы он под римскими национальными знаменами стал военным предводителем «священной» войны против Востока. Эта клятва была тем более необходимой, так как огромные денежные средства и налоги, которые население Италии (и Запада) должно было собрать для вооружения, вызвали значительные волнения и беспорядки. Такую же клятву принесли провинции Галлия, Испания, Африка, Сицилия и Сардиния. Таким образом, весь Запад дал клятву верности своему господину, однако «добровольность» была по большей части или куплена, или обеспечена властями методом запугивания. Добившись признания, «предводитель» мог теперь выступить как «патрон Запада» и начать борьбу за находящийся под угрозой мир предков, за все те ценности, которые исторический миф называл «римскими». Поэтому эта последняя война умирающей республики была «справедливой и благочестивой». Чтобы довести это до сознания народа, триумвир объявил войну, использовав архаические, сакральные формулировки, которые почти никто не понял. Когда в феврале 31 г. до н. э. он выступил на Восток, кроме многочисленных всадников, его сопровождали все сенаторы, более семисот человек, как он гордо подчеркнул в своей автобиографии, а более трехсот, которые год тому назад убежали к Антонию, были забыты. Какая картина согласия и единодушия нации перед лицом грозящей с Востока опасности!

Однако это горделивое заявление не может скрыть того факта, что все это было лишь предусмотрительной мерой, чтобы при неудачном исходе сражения не иметь у себя в тылу дееспособного сената и благодаря участию сенаторов в боевых действиях предотвратить или, по крайней мере, затруднить их примирение с Антонием.

Морское сражение у Акция 2 сентября 31 г. до н. э. решило исход последней римской гражданской войны в пользу наследника диктатора благодаря выдающейся тактике Марка Агриппы. Клеопатра по неизвестным причинам прекратила сражение и со своим сильным флотом отплыла по направлению к Александрии, а Антоний пустился вслед за ней, оставив на произвол судьбы свои корабли и пехоту. Еще до этого события началось дезертирство офицеров и легионеров. Бегство Антония с поля боя и обещания Октавиана привели к капитуляции армии и флота.

После поражения у Акция пришел черед Клеопатры. Как будто было предрешено судьбой, чтобы с исторической сцены ушла последняя эллинистическая монархия, последняя представительница великой эпохи господства царственного происхождения. В тот короткий срок, который оставила ей судьба, она проявила удивительную энергию, чтобы, несмотря на сепаратистские движения, быть во всеоружии перед грозящим вторжением, спасти царскую династию и в случае необходимости как можно дороже продать свою жизнь. Она не поддалась упадническому настроению своего супруга, римского императора, сохранила присутствие духа и даже устраивала шумные празднества в «клубе обреченных на смерть». Когда 1 августа 30 г. до н. э. Александрия была захвачена наступающим из Сирии Октавианом, она вела переговоры с победителем, чье поведение не оставляло сомнения в том, что он хочет завладеть царскими сокровищами и провести царицу в унизительном триумфальном шествии в Риме, как когда-то это сделал Цезарь с ее сестрой Арсиноей. Ясно сознавая это, она, как и Антоний, который умер у нее на руках, лишила себя жизни, приложив к груди ядовитую змею. Non humilis, отважная женщина — так противник отдал ей должное устами Горация.

Император Цезарь, сын «бога» Цезаря, отныне стал повелителем мира. Рим принадлежал ему и его легионам. Клеопатра потеряла не только жизнь, но и независимость царства Птолемеев. «Я присоединил Египет к империи римского народа», — так десятилетия спустя император в завуалированной форме сообщает об этом. Египет на самом деле стал провинцией, чем-то вроде «императорской коронной» земли. Сын Клеопатры и Цезаря — Цезарион и старший сын Антония и Фульвии — Антилл, который незадолго до этого получил мужскую тогу как знак совершеннолетия, были убиты. И историк облегченно вздыхает: наконец-то он может отметить, что новый Цезарь пощадил других детей Клеопатры и согласно ее последней воле разрешил устроить ей царские похороны и похоронить рядом с Антонием, которого он не обесчестил после смерти. Он не разрешил также разрушить статуи последних Птолемеев. Учитывая его прошлое, неудивительно, что он получил за это 2000 талантов от одного александрийского купца. Мертвая Клеопатра и погребенный в Александрии Антоний были для него неопасны. Но какой приговор вынесла бы ему история в 30 г. до н. э., если бы судьба удалила его со всемирно-исторической сцены? Ему повезло, что в течение 44 лет его правления из памяти людей не стерлась победа при Акции, когда он справился с единственной в своем роде исторической задачей. Хотя нельзя найти оправдание тем ужасным средствам, которые дали ему возможность выполнить эту задачу, они кажутся менее предосудительными. Ведь этот «юнец» в 19 лет вошел в историю и не пережил ни одного настоящего потрясения. Пока существовали открытая вражда, свободное выражение мнения и крупные противники, в историографию проникли враждебные голоса. Только тот, кто изучил юного Цезаря, глубже поймет Августа и его политические действия и не позволит ввести себя в заблуждение Вергилием, Горацием, Ливием, Алтарем Мира и перечнем великих деяний.

Победитель Александрии около года оставался в бывшей сфере власти Антония, чтобы создать безопасное соотношение сил, наказать наложением дани зависимых правителей и общины сражавшихся на другой стороне, а также дать сторонникам соответствующее вознаграждение. Если не считать устранения династии Птолемеев, преобразование Востока, по сути, не отличалось от заведенных порядков Антония. Искусственно созданное национальное недовольство «разбазариванием» Антонием римских территорий было полезным для психологической подготовки завершающего этапа борьбы. Римский сенат посмертно объявил Антония вне закона как «врага государства».

В 29 г. до н. э. повелитель мира три дня праздновал тройной триумф. По древнему обычаю он в триумфальном шествии на Капитолий выразил благодарность Юпитеру за победы в Иллирии, при Акции и Александрии. Он был победоносным полководцем и теперь по праву носил «звание» императора, которое он употреблял еще с 38-го, а, возможно, и с 40 г. до н. э. Позже, в своей автобиографии он объяснил свое положение тем, что получил неограниченную власть над государством по всеобщей воле (римских граждан Запада, а теперь и Востока).