Шрифт:
Сижу, и душа не на месте — разрываюсь!
Наши приуныли чего-то, мои, наоборот, оживились, бегают такие ладненькие, проворные, и один из моих, как в средневековом поклоне — бумс! — эх, недоглядела, а у наших– то оказались ворота совсем пустые — го-о-о-ол!!! Два — ноль в пользу моих! Хе-хе!!! — потирали мы с котом лапы.
— Ты чем там занимаешься?! — опять зазвонил телефон.
— Футбол смотрю…
— Ты хоть переживаешь?!
— Еще как переживаю! А ты меня не отвлекай! Пока я тут с тобой разговариваю, нашему в белом врезали мячом по кумполу!
Наш — шлеп! — и прилег. Лежал-лежал неподвижно… Ох, думаю, сейчас телефон звонить будет опять! Тренер в очках что-то дико заорал, руками замахал, мол, вставай и иди! Вставай и иди! И знаете что? Наш медленно встал и пошел, прямо как Лазарь какой-то совсем. Правда, очень изгваздался, пока валялся! И кофточку испачкал, и шортики, и носки! Я говорила, говорила… Тоже мне вырядились в белое! Теперь бегают замурзанные, никакого победного и гордого вида…
Пока я возмущалась, судья этот полосатый пальчиком помахал нашему, вытащил из карманчика и показал ему какую-то бумажку желтого цвета. Может, номер телефона… Или визитка доктора… Не знаю. Но этот наш футболист был страшно недоволен, очень был огорчен почему-то. Может, дорого ему было к этому доктору, что ли… Нет, ну этот судья, ну как ему не стыдно?! Мальчик, видимо, издалека, потому что негр. Без мамы, без папы… Холодно ему опять же… Никакой жалости. И пока я сочувствовала одинокому динамовскому африканцу, наш забивает гол моим аккурат под перекладинку. Нет, ну это вообще!
Мои, конечно, забегали, засуетились, мяч отбирают, и что? И ничего! Мы с котом прямо извелись оба, но наконец на сороковой минуте опять с подачи моего, который уже вначале бил, когда я еще про водку подумала, мой еще один забивает гол головой. Ф-ф-у-у-у… Этот вот парень, который все время мячик катит, чтоб его потом забить, ну он такой силач! Умеет подавать. Прямо как моя бабушка. Она и готовить умела вкусно как никто, но уж подавала так подавала!!! Прямо как мой вот этот! Я даже имя запомнила этого казака — Гиггз!
В перерыве мы с котом пили успокоительные капли и выслушивали упреки по телефону.
Во втором тайме мы с моими подустали. Да и наши совсем увяли. Лупят по штангам, падают и почему-то только в тех местах, которые такими белыми полосочками обрисованы, кривятся и стонут — хотят, чтоб их полосатый пожалел, а других чтоб наказал. Нет, ну разве не детский сад? Мяч руками хватают. Что, можно?! Нельзя! Я уже грамотная, я сколько футбольным талисманом у нас в семье — я уже знаю, что в футболе нельзя мяч руками! Как почему? Да потому что он — грязный же!!!
После того как мой опять забил нашим, я отключила телефон. Что мне выслушивать, когда уже четыре — один. Я, конечно, для очистки совести еще поволновалась за наших, и тогда наш отправил мяч в угол моих ворот. Ну и все. Повозились немного, побегали туда-сюда, и раздался финальный свисток.
Мои выиграли у наших: четыре — два.
Ой, что я выслушала!!!
Конечно, все вокруг были уверены, что это я во всем виновата, что, если бы не путалась в своем выборе, как обезьяна в парламенте, матч прошел бы лучше. А то футболисты сами не знали, что делали.
А я им ответила, что, если будут грубить, я больше никогда не буду футбол смотреть. Лучше пойду кота покормлю, похудел от волнения, маленький мой…
— Кис-кис-кис! Зида-а-ан! Кис-кис! Кушай, Зидан, кушай, Зиданчик дорогой, кушай, киса…
Когда наступает поздно
Такое жаркое солнце в Черновцах, такое жаркое в июле. Моя бабушка может выйти подышать только утром. К ней на лавочку всегда подсаживается ее подружка из соседнего двора, Бетя Исаковна. Моей бабушке 82 года, Бете Исаковне — 86. Бабушка моложе и всегда старается это подчеркнуть.
Вот сидят они обе, свеженькие такие, в шляпках. Утро. Бабушка с интересом читает глянцевый женский журнал. Так увлеклась — никого не видит и не слышит. А Бете же скучно, она хочет обсудить Генриха Яковлевича и его новую жену, тоже Раю. В смысле что первая была Рая. Генрих Яковлевич гордо называет себя бригадиром фотовидеосъемки ЗАГСа, а на самом деле, если по секрету, работает в бригаде один. И на фото, и на видео, и музыку сам включает с маршем Мендельсона, и молодоженов строит как положено, и на подружек невесты, дурочек хихикающих в ярких платьицах, покрикивает. Много у него работы в нашем ЗАГСе на улице Ольги Кобылянской. Он, кстати, многих в нашем доме переженил. И вот по вечерам Генрих Яковлевич не может уснуть — мелькают невесты-женихи и несанкционированные конкуренты с крохотными цифровыми фото— и видеокамерами — не углядишь, снимают без спросу, шпионы. Не спится. И тогда его новая жена, тоже Рая, — она вчера беспечно хвасталась во дворе — дает ему любую таблетку — лю-бу-ю! — какую найдет: от кашля, от головной боли, от аллергии, мало ли, — и Генрих Яковлевич немедленно засыпает, просто не-мед-лен-но, и спит беспробудно всю ночь напролет до утра. Бетя разволновалась — такое доверие, вы подумайте, такое доверие. Что эта тоже-Рая может дать ему в том случае, когда все лекарства от кашля закончатся, как вы считаете?.. Страшно подумать! Столько вариантов… Например, крысиный яд, слабительное, таблетки нафталина…