А может, у Татианы, так совпало, был удачный день, и ей захотелось принести судьбе жертву. Ну вроде как выкупить право на счастье, пожертвовав чем-то незначительным и не очень дорогим.

Батюшка из Пензы, которому именно в этот момент, далеко отсюда исповедовалась Людмила Герасимовна, возможно, сказал бы, что жертвовать лучше тем, чего терять не хочется.

Но батюшка был далеко, и вообще у каждого не только свой Париж, но и свой крест.

В плохие дни Ада видела на верхушке Башни крест, в хорошие — трамплин, а в обычные — просто антенну.

Татиана назначила встречу рядом с кинотеатром. Станция метро «Odеon». Ада вышла заранее, из экономии — да и просто потому, что близко, — пошла пешком по длинной, как жизнь, улице Ренн. Башня Монпарнас чернела позади, как громадный восклицательный знак.

День был холодный, но ясный, небо над бульваром Сен-Жермен — ярко-синее, с белыми облачными разводами. Похоже на камень лазурит.

Прохожие в шарфах, в перчатках. Одна мадам даже в норковом манто — и в туфлях на босу ногу! Вливаются в метро ровно, как будто их всех пропускают туда через воронку.

Татиана пришла ровно к девяти, как договаривались. Нашарила ниже домофона неприметную кнопку — перед ними открылась служебная дверь в кинотеатр.

— Будешь мыть холл и туалеты вечером и убирать зал после каждого сеанса, — администраторша перечисляла обязанности Ады с таким воодушевленным видом, как будто расписывала контракт кинозвезде. — Как тебя зовут, Ада? Буду звать тебя Адель.

«Назови хоть Гантенбайном, — думала Ада. — Или вообще — Измаилом. Главное, что у меня есть работа!»

Татиана сказала, это надо отметить. Пойдем в «Леон», угощу тебя мидиями. Любишь мидии?

Ада пожала плечами.

— Ну вот заодно и узнаем — любишь или нет.

Оказывается, мидии очень вкусны — особенно если их варят в белом вине с пряностями, а ты сама так давно не ела горячего. Татиана раскрыла мидию, показала Аде, как доставать черным панцирем вкусное рыжее мясцо — словно щипчиками. Когда в черной кастрюльке остался душистый бульон, Татиана покрошила туда белый хлеб — и они вылавливали его ложками. Ада захмелела от сытости и радости — у нее теперь есть работа. И, кажется, подруга — пусть и старше на двадцать лет.

Когда они расставались в тот вечер, у станции метро «Saint-Germain-des-Prеs», Татиана сказала Аде:

— Знаешь, если у французов кто-то вдруг начинает сильно чудить, они говорят: «Ищите русского дедушку!» Раньше меня это обижало, а сейчас я думаю: это, наверное, комплимент.

В каждом из нас уживается множество личностей, и одна берет верх над другими — по ней нас и судят окружающие, она и создает нашу судьбу. «Судьба» — от слова «судить».

Вот, например, Олень была прежде всего — друг.

А в Татиане всех побеждал — гид.

Любимое выражение — «Обрати внимание».

— Обрати внимание на эти каменные шары у порога. Они здесь не только для красоты. Так парижане берегли свои дома — чтобы экипажи не обдирали стены при въезде.

— Обрати внимание — видишь, там, слева, рельеф, голова коня? Можно подумать, что хозяин дома любил лошадок, но на самом деле здесь раньше торговали кониной.

— Обрати внимание, мы идем мимо Ботанического сада. Помнишь историю про страшный голод во время франко-прусской войны? Парижане съели всех животных из местного зверинца!

Сколько же Татиана всего знала!

И как это грустно — про животных.

Ада вдруг вспомнила: папа рассказывал, что в здании нынешнего монастыря рядом с екатеринбургским зоопарком во время войны жил слон, эвакуированный из Москвы. Жил он, говорил папа, прямо в алтаре.

Папы ей не хватало сильнее всех. А мама посмеялась бы, узнав, какую работу нашла себе дочь в Париже. Уборщица! Да после Адиной уборки в комнате следовало начинать еще одну.

Зато уроки борьбы с брезгливостью пригодились. Туалеты — они всё равно туалеты, хоть и в Париже. Сплошь тяжелое ударение и глубокое придыхание.

Зрители покидают зал, у каждого на лице — следы фильма. Некоторые идут в слезах. Другие с облегчением, что закончилось. А были еще такие, кто любит сидеть в зале после окончания сеанса — вот их Ада терпеть не могла. Сидят с мечтательным лицом, следят за экраном — пока последние титры не убегут к потолку. Это французская черта — получить наслаждение до последнего сантима. Сколько заплатил — столько и возьму.

Неважно, что у дверей мнется девушка с ведром — русская парижанка Адель М.