– Я как раз шла из магазина, а тут как грохнет, аж уши заложило! Я посмотрела, а тут уже вот оно как.

Она покосилась на взорванный «мерседес» и добавила:

– Хорошо бы, если все эти на заграничных машинах поубивали бы друг друга! А то совсем жизни не стало. Вот раньше, при…

Ее понесло в привычное русло, и оператор снова направил камеру на место взрыва. Мимо изуродованного «мерса» медленно проезжали машины, и тут я обратил внимание на стоявшую на противоположной стороне широкой улицы белую «Волгу». Она был не в фокусе, да и далековато от места съемки, поэтому разобрать что-либо было трудно, но все же показалась мне эта машинка смутно знакомой. Что-то в ней, я сам не понимал – что, привлекло мое внимание. Я попытался разглядеть в мелькании телевизионных строк ее номер, но в это время на экране снова появилась дикторша и сказала:

– А теперь перейдем к новостям более приятным. Сегодня в Мариинском театре…

Наташа нажала на кнопку, и звук пропал. Я перевел дух и посмотрел на нее.

– Знаешь, – сказал я, – а я ведь так и не видел этой хроники. Вот только сейчас в первый раз посмотрел.

– Невелика беда, – ответила Наташа, пожав плечами. – Смотри, сколько тебе?

И она стала наливать заварку в большую красивую чашку, на которой была изображена прекрасная пастушка с золотыми кудрями и свирелью во рту. Свирель она держала как-то не так, и выражение лица у нее было такое, будто это была вовсе и не свирель…

Напившись чаю, я поблагодарил Наташу, и она унесла все чайное хозяйство на кухню. На столике появилась бутылка фирменного ликера и две широкие и низкие рюмочки.

С подозрением посмотрев на ликер, я спросил:

– Ты где этот «Амаретто» брала, не в ларьке, я надеюсь?

– Обижашь, начальник, – ответила Наташа, – я его купила в Дюссельдорфе и хранила специально для такого случая. То есть – для встречи с тобой.

– Так значит, ты рассчитывала со мной встретиться?

– Конечно.

– Странно… Я вообще-то думал, что, получив такую кучу денег, ты благополучно исчезнешь где-нибудь в Гондурасе, сделаешь себе пластическую операцию и заживешь счастливой женской жизнью.

Наташа вздохнула и сказала:

– Я тоже так думала. Но мир оказался гораздо теснее, чем я предполагала. Через две недели, в Берлине, я столкнулась нос к носу с двумя сотрудниками из другого отдела управления. Они там занимались транзитом фальшивых долларов, и отвязаться от них мне уже не удалось. Потом последовал очень неприятный разговор с Губановым, и я… Ну, в общем, все вернулось на круги своя. Честно говоря, мне не хочется об этом говорить. Может быть, когда-нибудь в другой раз, но не сейчас.

Она помолчала, а потом неожиданно сказала:

– А знаешь, тебе идет эта повязка. С ней ты стал похож на пирата.

– Сам знаю. Мне предлагали стеклянный глаз вставить, но я отказался. Он выглядит так, будто на тебя жопа смотрит.

Наташа засмеялась, а я, наконец, спросил:

– Так что там у тебя за важные новости, о которых даже я сам не знаю?

Наташа посмотрела на меня и ответила вопросом:

– Костя, а ты не хотел бы, например, душ принять?

При этом она многозначительно улыбнулась. Я ухмыльнулся и ответил:

– В общем, я не прочь, но только после того, как мы с тобой закончим всю деловую часть моего визита. А то может получиться так, что ты забудешь о чем-нибудь важном. Не хотелось бы.

– Ладно, кремень несчастный, слушай.

Она взяла из голубой пачки сигарету «Парламент», закурила и, откинувшись на спинку кресла, заявила:

– Ямогу с полной уверенностью сказать тебе, что у тебя большие проблемы. Не те, о которых ты и без меня знаешь, а совершенно другие.

Затянувшись, она стряхнула пепел в морскую раковину и продолжила:

– Сведения эти у меня из управления. А именно – от генерала Губанова. Он знает, что ты жив-здоров и что у тебя все еще остались камни. Успокойся – о тебе он узнал не от меня. Есть и другие источники.

В криминальной среде достаточно осведомителей, которые держат нас в курсе дела. Так что и о тебе многое известно. А также и о многих других, в том числе, об известном тебе Дяде Паше, а также и о твоей коронации.

– Ого, я вижу, вы там хлеб даром не едите!

– Да уж стараемся. Так вот, наблюдая за Губановым, я поняла, что с некоторого времени ты его интересуешь исключительно как владелец несметных сокровищ. И он хочет эти сокровища прибрать к рукам.

– Ах он сука жадная! – не выдержал я. – А про то, чем это закончилось для Арцыбашева, он помнит?

– А как же! Конечно, помнит и старается учитывать его ошибки. Но я, как увидела его лицо во время одного из наших с ним разговоров, так сразу поняла, что он поехал по тем же рельсам, что и Арцы-башев. Он окончательно плюнул на интересы Конторы и теперь спит и видит, как загребает твои камушки в свои карманы.