— Герман, угостите сигареткой? — послышался голос сказочной феи.

Он очнулся. Перед ним на площадке стояла сногсшибательная женщина.

— Прошу, — протянул он пачку.

Она вынула сигарету, поднесла ко рту и ждала. Он спохватился, извинился, поднес огонек. Заприметил ее давно, слишком уж отличалась она от остальных гостей и красотой, и формами. Такое впечатление, будто под кожу равномерно впрыснули силикон, увеличив все возможные выпуклости. И вообще она казалась здесь случайным человеком, словно вышла из дорогого столичного бутика, села в самолет, чтобы лететь куда-нибудь в Рим или Лондон на званый раут. А самолет сбился с курса и приземлился в Тютюшанске, и пришлось ей довольствоваться свадьбой местных богатеев.

— Простите, я вас не знаю… — сказал Герман, раздевая ее глазами и забыв напрочь, что секунду назад мечтал измениться, начать новую жизнь.

— Меня зовут Белла, я со стороны жениха, — она обаятельно улыбнулась.

— Вы нездешняя, — определил он.

— Родилась здесь, училась, потом уехала, вышла замуж. Около года назад муж умер, а я приехала домой, веду затворнический образ жизни.

«Ну, для безутешной вдовы-затворницы ты слишком хорошо выглядишь», — подумал он. Белла присела на ступеньку и посмотрела на него снизу вверх, как бы приглашая присоединиться. Он охотно сел рядом, внутри защекотало, когда представил ее голой в постели. Нет, горбатого только могила исправит! А Белла усмехнулась, видимо, прочла его тайные мысли, потом запрокинула голову и произнесла чудным голосом:

— Денек сегодня как по заказу. Надо полагать, холодов больше не будет.

— Впереди июнь, он богат на сюрпризы. Вы не любите холод?

— Терпеть не могу! Я тепличное растение. От холода у меня наступает оцепенение и ссыхаются мозги, делать ничего не могу, кутаюсь и впадаю в спячку.

— А зачем такой красивой женщине мозги? — наивно спросил Герман, ведь второсортице, даже с роскошным фасадом, они ни к чему. Белла рассмеялась громко и заливисто. — Почему вы смеетесь?

— В одной вашей фразе все отношение к слабому полу. Что, не везло вам с женщинами?

Два ее зрачка, обведенные фиалковыми кругами, хищно прицелились в него. Из черных, расширенных точек выплыла чертовски привлекательная порочность, окутала Германа, одурманила. О, такие женщины живут с тайной на дне души, непредсказуемы и строптивы, как дикая, необъезженная лошадь, для настоящего джигита дело чести обуздать подобную лошадку. Герман алчно сглотнул слюну, предложив:

— Давай на ты?

— Давай. Пить на брудершафт будем?

— Само собой. Бокалы сюда принести?

Она утвердительно кивнула. Окрыленный Герман метнулся в ресторан, пролетел мимо дремавшего Андрея, который приоткрыл один глаз, наблюдая за соперником, кстати, соперником по всем статьям, а не только в борьбе за Риту. Через пару минут Герман вернулся, неся два полных фужера. Заинтересовавшись, Андрей встал и подошел к стеклянной двери входа. Обзор был великолепный, нет надобности подкрадываться, подсматривать и нет опасности быть застуканным. Когда Герман и Белла переплели руки, Андрей быстро отыскал в зале Риту, не говоря ни слова, схватил ее за руку и поволок за собой. Он никогда не проявлял грубости, поэтому она была поражена, мямлила:

— В чем дело?.. Куда ты… Да скажи…

Он подвел ее к стеклянной двери, указав пальцем вперед, сказал:

— И так всю жизнь. Тебе это нравится? Ответь, загадочная женская душа.

Томительный поцелуй на ступенях ресторана… Рита не удивилась, скорее, слегка огорчилась, а еще ей стало стыдно, очень стыдно и за себя — нельзя же быть такой дурой и посмешищем, и за Германа — сколько можно обманывать?

— У меня нет гарантии, что ты будешь другим, — сказала Рита грустно.

— Гарантия? Я могу дать лишь одну гарантию — статус жены. Тебя ведь все равно никакие доводы и заверения не убедят. К чему тогда говорить?

Он хотел уйти и даже сделал несколько шагов от Риты, как вдруг она остановила его:

— А знаешь… я выйду за тебя замуж.

Спиной почувствовала его приближение, затем дыхание на затылке, шепот:

— Это будет твой единственный разумный поступок за время, что я знаю тебя.

Его губы обожгли шею. Рита повернулась к нему лицом. Действовал он на нее с магической силой гипнотизера, чего она пугалась и от чего бежала, сжимаясь от страха, что не устоит, но не по своей воле, а по его. Нечто подобное и сейчас шевельнулось в душе Риты, пульсировало в висках, перехватило горло. Может, это обида дала такую реакцию, но Рита в который раз подумала: «Почему я его боюсь?»

— Уйдем отсюда, — предложил Андрей, увлекая ее за собой.

Томительный поцелуй… и крылышки, успевшие вырасти за спиной Германа, улетучились. Дело в том, что Белла оказалась слишком податливой, а в податливости своей слишком профессиональной, чем насторожила его. Интерес к ней моментально сгинул, в сознании явственно прозвучал сигнал: как бы чего не вышло. Немногим ранее его никакое чутье не остановило бы, однако пуганая ворона куста боится.

— Ну, теперь мы на ты, — деловито сказал Герман. — Надеюсь, увидимся, а сейчас мне требуется, пардон, в туалет. Пока.

С тем и удалился. Не понимая неадекватного поведения Германа, обескураженная Белла буркнула, глядя в темное небо:

— Скотина, как и его отец.

Звон рюмок и бокалов оживил ресторан, у гостей открылось третье дыхание. Но тут всех пригласили на улицу, первые россыпи огней взорвались в сизом небе. Да, Железный Феликс отдает дочь замуж под залпы фейерверка. И Света, еще минуту назад горевавшая и оплакивавшая свою несчастную судьбу, с восторгом глядела вверх и даже подпрыгивала, хлопая в ладоши, когда по небу рассыпались особенно красочные огни. Двадцать минут взрывались многочисленные искры, закручивались в спирали, оставляя светящийся след на небосклоне, а потом все вернулись в зал. И вновь музыка, от которой трещала голова. Света уже ничего не соображала, клевала носом и мечтала только об одном: о мягкой кровати и сне. Она даже не отреагировала, когда Марат обнял ее за плечи, нравится изображать мужа — пускай, надоело все.