Упоминание об отце привело к слезам. Впрочем, Света больше расплакалась от бессилия, слезы означали — сдаюсь. И через день Марат перевез ее. Он остался доволен квартирой в центре города:

— Отлично! Держи деньги, продукты перегрузим в холодильник, мама наготовила тебе всяких вкусностей. А я поехал…

— Как, уже?

— Герману обещал туда и обратно. Представь, сколько всего навалилось. Одних балансовых отчетов шкаф, я обязан все проверить до вступления в должность. Светильда, не плачь.

— Хочу и буду, — разнюнилась она. — А с женщиной ты договорился?

— Не понял. С какой женщиной?

— Соседкой. Чтобы готовила, стирала, убирала.

— Понимаешь… — Он обнял ее. — Я пока не могу платить домработнице, придется самой справляться, кое-какой опыт у тебя уже есть.

— Я знала, что ты так скажешь, — надулась Света. — На меня одну теперь все свалилось разом. За что мне это?

— Ну-ну, плакса ты моя. Буду звонить по вечерам, а ты звони по утрам, заодно меня разбудишь. Идет?

— Идет. Но я не хочу, чтобы так шло.

Обняла его и не отпускала, а когда он уехал, долго грустила.

Единственное в городе казино воображение не поражает. В трех залах — игорном, стриптизерном и банкетном, а вскоре откроется зал боулинга — народ толпится с вечера до утра, так как развлечений здесь больше, нежели в кабаках. Герман любит свое казино, встречающее клиентов еще в фойе сверканием люстр и зеркал. Пусть сюда приходят не очень воспитанные, не слишком сдержанные и культурные люди, но они сумели отвоевать место под солнцем, они достойны уважения. Так думал Герман всякий раз, переступая порог казино, но не сегодня. Сегодня голова была забита предстоящим дознанием. Нашел-таки повод пригласить друзей Беллы — ее выздоровление. Она явилась в неподражаемом одеянии: шелковая бахрома обвивала фигуру, вздрагивая и открывая тело даже от неуловимого движения. Может быть, где-нибудь на приеме в столице наряд был бы уместен, но не в провинциальном захолустье. Мужчины поедали ее глазами, самые «простые» отпускали в ее адрес беззлобные остроты. Она же вела себя так, будто с пеленок посещала все казино мира — от Лас-Вегаса до Гонконга. После второй рюмки Герман полез в карман:

— Чуть не забыл. Недавно я преподнес Белле подвеску, которую вы видите (она надела украшение по его просьбе). Хочу дополнить этот предмет и…

— Какая прелесть! — восхитилась Зоя, перехватывая раскрытую коробочку с кольцом. — Чудо! Мишка, ты мне никогда не делаешь таких подарков.

— Бабки тратить на фуфло? — зевнул Михасик, тяготившийся присутствием жены.

— Колечко — закачаешься, — с долей грусти сказала Зоя, отдавая коробочку подруге. — Молодец, Герман, щедрый подарок.

Интонация и завистливый блеск в глазах Зои вселили оптимизм в него, следовательно, он рассчитал верно — расколется. Теперь предстояло удалить лишних. Белла надела черную жемчужину на безымянный палец, приняла дар как должное:

— Очень мило с твоей стороны.

«Во наглая! — внутренне возмутился Герман. — Можно подумать, жемчуг получает в дар ежедневно». Он поднял рюмку:

— Наш девиз сегодня — бери от жизни все. Михаил, предлагаю попытать счастья в рулетку. А? Идем?

— Не, не, не! — запротестовала Зоя. — Он спустит все до копейки.

— Я плачу, — расщедрился Герман. — А вы посплетничайте.

Михасик подскочил как ошпаренный, на ходу влил в себя коньяк и умчался в игорный зал просаживать чужие деньги. А у Зои настроение упало, хотя перемены она списала на мужа:

— За рулетку всех продаст, скотина. А тебе удалось окрутить Германа.

— Я говорила, что это несложно. — Белла пригубила бокал с шампанским, улыбнулась, рассматривая кольцо. — Мог вознаградить меня более щедро.

— А мог вообще ничего не дарить. Носом не крути. Мужики сейчас сквалыги, а Герман устроил тебе роскошный пир, кольцо подарил. Что еще нужно?

— Все, — хищно сверкнула глазами Белла. — Я стою дороже ужина и кольца.

— Но это ты так считаешь, — снисходительно глядя на подругу, сказала Зоя. — Герман переменчив как погода. Одно твое неосторожное движение — и тебе не видать его.

— Ты же сама предлагала заняться им, а теперь, когда я его завоевала…

— Сейчас я предупреждаю, чтобы ты не наделала ошибок.

— Успокойся, он без ума от меня. Тихо, он идет.

— Не люблю проигрывать, поэтому отступаю, — сказал Герман, упав на стул. — Осталось четыре фишки. Белла, не попробуешь? Выигрыш твой.

Она подалась к нему, запечатлевая мелкие поцелуи на его губах, лениво произнесла:

— Думаю, мне стоит чаще болеть, так я выиграю больше. Ладно, давай фишки, попытаю счастья.

С крупье Герман договорился, что те продержат Беллу и Михасика до условного знака, давая им выигрывать, но и подогревая проигрышем. Это всегда можно устроить. Проводив Беллу нарочито похотливым взглядом, Герман покосился на Зою, которая курила в задумчивости, недобро уставившись подруге в спину. Вот что значит — сделать подарок женщине в присутствии другой. Какая изумительная черта — зависть, ее стоит подкормить: