— Хочешь — верь, хочешь — не верь, но на самом деле так оно и есть. — Элла пожимает плечами. — А на сериале я вовсе не помешалась.

Теперь уже я многозначительно вскидываю брови.

— Ну хорошо, может быть, ты права и я действительно слегка помешалась, — уступает она, — но зато получу благодаря этому в два раза больше, чем заработала бы на летних уроках. Подумай хорошенько: может быть, пойдешь со мной на следующий аукцион? Два из трех лотов мне уже удалось перепродать за большие деньги. — Она показывает тетрадь. — Вот это оказалось в последнем контейнере, самом интересном. Всего я нашла четыре дневника — абсолютно шокирующих. Один начала читать, три пока ждут своей очереди. Читаю запоем, невозможно оторваться. Эта девчонка начинала, как все мы, а потом темная страсть постепенно ее затянула. Потрясающе! А еще там есть картина, которая наверняка стоит недешево.

Элла права. Вспоминаю только что прочитанные строки и вновь ощущаю опасное жжение в животе. Кажется, еще немного, и я услышу хрипловатый искушающий голос незнакомки, которая нашептывает свою волнующую историю. Пытаюсь сосредоточиться на словах подруги, однако вместо этого думаю о таинственной героине. Кто она? Где она сейчас?

— Ах, Господи! — восклицает Элла. — Ты покраснела! Признайся, читала дневник?

Я каменею.

— Что? Я… — Неожиданно слова пропадают. Сама не своя, беспомощно опускаюсь в кресло напротив Эллы. Недавняя ложь оказывается западней. — Я… да. Читала.

Словно заправский психоаналитик, Элла слегка прищуривается и пронзительно смотрит своими зелеными глазами.

— И разумеется, подумала, что все это написала я?

Молчу, потому что не знаю, что сказать.

— Ну…

— Ха! — восклицает она, явно принимая мой ответ — точнее, отсутствие ответа — за подтверждение. — Еще как подумала… — Она качает головой. — Нет слов. Наверное, до самых откровенных сцен не добралась, иначе ни за что бы не поверила, что я способна на такие подвиги. Но раз так краснеешь, значит, добралась.

— Прочитала некоторые достаточно смелые подробности.

Элла презрительно фыркает.

— И решила, что это мои признания? — Она снова качает головой. — А я-то полагала, что ты меня понимаешь. Черт возьми, а ведь жутко хочется хотя бы на одну жаркую ночку оказаться на ее месте! Жизнь этой женщины наполнена такой таинственной эротикой… — Она вздрагивает. — Почти мистической. Пугает, но завораживает.

Внезапно, непонятно почему, становится немного легче: оказывается, рассказ околдовал не только меня. Но зачем же искать оправдание собственным переживаниям? Желание снять с себя мнимую вину необъяснимо и настолько же нелогично, насколько нелогична моя реакция на безудержную откровенность незнакомки.

— Когда мы с Дэвидом дочитаем до конца, — продолжает Элла, заставляя вернуться к разговору, — он отсканирует несколько интимных страниц для потенциальных покупателей и выставит дневники на аукционе «eBay». Не сомневайся, уйдут за круглую сумму, это уж точно.

Идея приводит меня в ужас.

— Неужели ты всерьез намерена продать чужой дневник?

— А что в этом плохого? — искренне удивляется Элла. — Главное — делать деньги. К тому же скорее всего это вымысел. Игра фантазии. Художественная литература.

Холодное равнодушие ответа удивляет. Нет, это совсем не та Элла, которую я хорошо знаю.

— Но подумай: речь идет о сокровенных переживаниях! Нельзя наживаться на боли этой женщины.

Она хмурится.

— Какая боль? Не вижу ничего, кроме удовольствия.

— Она потеряла на этом аукционе все, что имела. И это удовольствие?

— Полагаю, богатый любитель острых ощущений отправил подружку в какое-нибудь экзотическое местечко, где она живет себе припеваючи. — В голосе появляются грустные нотки. — Мне придется так поступить, Сара. Пожалуйста, не упрекай меня. Нужны деньги, а если это не сделаю я, все равно появится какой-нибудь другой покупатель.

Открываю рот, чтобы возразить, однако не произношу ни слова. Элла одинока в этом мире, если не считать близким родственником отца-алкоголика, который с трудом вспоминает собственное имя, не то что имя дочери. Понимаю ее стремление всегда иметь деньги… так, на всякий случай, на черный день. Больше того, сама не раз испытывала это чувство. Дело в том, что я тоже одна на свете. Абсолютно и неисправимо одинока… но сейчас не хочется об этом думать.

— Все, пока. Надо бежать. — Элла со смехом машет рукой. — Желаю приятно провести вечер. Я-то точно знаю, что не соскучусь!

Забираюсь в кресло с ногами и смотрю, как за ней закрывается дверь.

И снова бесцеремонный стук прерывает блаженство отдыха и повергает в панику. Сонная и растерянная, сажусь в постели и смотрю на часы. Семь утра — а ведь сегодня первый день каникул!

— Кого, черт возьми, принесло в такую рань? — бормочу сердито, вылезаю из-под одеяла и сую ноги в пушистые розовые шлепанцы — подарок на Рождество от одной из учениц. Хватаю длинный розовый халат — не пушистый, но зато с надписью «розовый» на спине: наверное, в помощь тем, кто не различает цвета. Стук повторяется еще громче.