— Господин болен. Почему ты не даешь ему лекарства? — спросила она.

— Чем болен? — удивился доктор. — Я ничего не знаю и ничего не слышал ни о каких болезнях.

— Разве господин ничего не говорил тебе? — снова спросила Шурджомукхи.

— Нет, а что у него за болезнь?

— Что за болезнь?! Если ты, доктор, не знаешь, то мне тем более неизвестно!

Доктор смутился.

— Я сейчас узнаю, — пробормотал он и уже направился к выходу, как Шурджомукхи вернула его.

— Дай господину лекарство и ни о чем его не спрашивай, — сказала она.

«Неплохой метод лечения», — подумал доктор, а вслух произнес:

— Хорошо. Не беспокойтесь, все будет в порядке... — и с этими словами выбежал из дома.

Придя в свою аптеку, он взял немного соды, портвейна, спирта, смешал все это, налил в пузырек, наклеил этикетку, написал дозировку и способ употребления и отправил хозяйке.

Шурджомукхи с лекарством в руках вошла в комнату Ногендро. Тот взял пузырек, прочитал этикетку и... швырнул его в кошку. Бедняга бросилась бежать, разбрызгивая капли «лекарства».

— Ты не хочешь пить настойку? — спросила Шурджомукхи — Ты чем-то болен! Скажи мне.

— Какая болезнь? О чем ты говоришь?

— Посмотри на себя. Что с тобой стало?

Она взяла зеркало и подала его мужу. Ногендро выхватил зеркало у нее из рук и бросил на пол. Стекло вдребезги разбилось.

Шурджомукхи заплакала. Ее слезы окончательно вывели Ногендро из себя, он выскочил из комнаты и кинулся с кулаками на ни в чем не повинного слугу. При каждом ударе Шурджомукхи вздрагивала всем телом.

Ногендро всегда слыл уравновешенным человеком. Теперь все его раздражало. И не только...

Однажды вечером после ужина Ногендро долго не появлялся в онтохпуре. Шурджомукхи ждала его. Было уже поздно. Ногендро явился чуть ли не к полуночи. Его вид поразил Шурджомукхи: лицо красное, глаза мутные. Ногендро был пьян. Он никогда не пил до этого! Бедная женщина была потрясена.

С этого дня он стал пить каждый день.

Однажды Шурджомукхи упала к его ногам и, едва сдерживая слезы, принялась молить:

— Прошу тебя, оставь это ради меня.

— Что? — спросил Ногендро тоном, не допускающим дальнейших расспросов.

Но Шурджомукхи продолжала:

— Я не знаю что. Если ты не знаешь, то откуда же знать мне? Только я прошу тебя...

— Шурджомукхи, — сказал Ногендро, — я — пьяница. Если пьяниц можно уважать, уважай и ты меня, а не хочешь — не надо.

Шурджомукхи вышла. В тот день, когда Ногендро побил слугу, она поклялась больше не плакать, не унижаться перед ним.

Пришел управляющий.

— Госпожа хозяйка, — обратился он к Шурджомукхи, — все идет прахом.

— Почему?

— Господин ничем не интересуется. Служащие что хотят, то и делают. Со мной никто не считается, и хозяин не обращает на это внимания.

— Это его дело, — ответила Шурджомукхи, — пусть он сам им и занимается.

До этого Ногендро сам вел все дела.

Как-то к нему пришла огромная толпа крестьян.

— Помилуй, господин, — говорили они, — житья нет от сборщика налогов. Все отнял. Кроме тебя, некому за нас заступиться!

— Убирайтесь вон! — выгнал их Ногендро.

А ведь когда-то имел место такой случай: сборщик налогов побил крестьянина и отнял у него рупию, так Ногендро удержал из жалованья сборщика десять рупий в пользу крестьянина.

Обеспокоенный Хородеб Гошал, его друг, писал Ногендро:

«Что с тобой? Чем ты занят? Я теряюсь в догадках, не получая от тебя писем. А если напишешь, то всего лишь несколько строк, из которых я ничего не могу понять. Ты что, сердишься на меня? Почему же не скажешь об этом прямо? Здоров ли ты?»

Ногендро ответил: «Не сердись на меня — я опускаюсь».

Хородеб был человеком умным. Прочитав письмо, он подумал: «Что это? Он обанкротился? Лишился друга? Попал под влияние Дебендро Дотто? Или, может... влюбился?»

Между тем Комолмони получила еще одно письмо от Шурджомукхи, которое заканчивалось словами мольбы: «Скорее приезжай! Комолмони! Сестра моя! Кроме тебя, у меня никого нет! Приезжай скорее!»