Строй шел хорошо: никто не сбивался с ноги, не забегал вперед, не отставал. «Вот и ходить, кажется, научились, — думал о новобранцах Прохоров, — а далеко им еще до настоящих солдат». До сего времени у сержанта было ощущение, что он командует не отделением, а Барабиным, Ващенко, Мягких, которые живут и действуют каждый сам по себе. И чтобы этот небольшой коллектив жил, занимался, работал в едином, общем для всех ритме, нужно постоянно видеть каждого солдата и, пока не вошло в привычку выполнение правил армейской жизни, требовать, чтобы он эти правила выполнял.

Прохорову хотелось, чтобы солдаты любили его. В школе он усвоил, что командир обязан не только требовать с подчиненных, но и заботиться о них. Но какую заботу мог проявить о своих солдатах Прохоров? Они и так одеты во все новое, кормят их сытно и вовремя, спят они сколько положено. И все это сделано помимо сержанта, а на его долю остается требовать и требовать, подчас жестко и сурово.

И сейчас, поглядывая на идущий слева строй, Прохоров не без горечи спрашивал у себя: «А за что солдатам любить меня?»

Группа пришла на место, и Прохоров отвлекся от своих неуютных мыслей, занялся организацией работы.

Три платформы с камнем стояли в тупике, возле глубокого котлована, отрытого под фундамент. Прохоров получил шесть тачек — по две на платформу, отрядил солдат за досками для настилов, распределил рабочие места между отделениями.

Вскоре вернулись солдаты, ходившие за досками. Они принесли длинные шершавые тесины, от которых шел вкусный запах распиленного дерева. Когда солдаты, по двое, несли их на плечах, доски в такт шагам прогибались, как живые.

Мостки от платформы на землю получились крутые и зыбкие. Сержант поставил на тачки самых сильных. В своем отделении он одну тачку отдал Барабину, за другую взялся сам.

К Прохорову подошел младший сержант Павлухин, командир одного из отделений, входящих в группу. У него была короткая, мускулистая шея, широкие плечи. Павлухин сдвинул шапку на самые брови и, недовольно морщась, негромко сказал Василию:

— Нам бы самим можно и не работать, все-таки сержанты, людей хватит…

Василий прямо посмотрел ему в лицо, усмехнулся и тоже негромко, но зло ответил:

— Нам тут погонял да надсмотрщиков не надо. — Отвернувшись, громко скомандовал: — Пошли!

И первый, подхватив тачку, пошел по мосткам на платформу.

Сначала солдаты работали не торопясь, ходили вразвалку, нагружали и разгружали тачки медленно, но постепенно ими овладел азарт и между отделениями разгорелось соревнование — кто скорей разгрузит свою платформу. Павлухин, забыв о неприятном разговоре с Василием, увлекся и ворочал тачку во всю свою немалую силу. Когда она, груженная камнем, катилась вниз, младший сержант широко и смело шагал по зыбким мосткам. Случалось, тачка опасно кренилась, и по тому, как напрягалась могучая шея Павлухина, видно было, что делает он нелегкую работу.

Глядя на младшего сержанта, и Прохоров нажимал изо всех сил, стараясь захватить в тачку побольше камней.

— Может, хватит? — спросил Мягких, грузивший камень в тачку.

— Мало, — решил сержант и сам, натужась, поднял и тяжело опустил на тачку большую глыбу. — Вот теперь поехали…

Тачка, набирая скорость, покатилась вниз. Прохоров бежал за ней, подпрыгивая на пружинящей доске. На стыке двух досок тачку сильно тряхнуло, глыба, лежащая наверху, сдвинулась вправо и тачка наклонилась в ту же сторону. Прохоров нажал на левую ручку. Она не поддалась, наоборот, с силой толкнула руку вверх. Сержант навалился на ручку всем телом, стараясь удержать тачку, но было поздно — тачку тащило вправо, и падение ее казалось уже неминуемым.

В это время к мосткам подбежал Ващенко. Доски тут лежали на уровне его плеч, и он сумел дотянуться до падающей тачки, принял всю тяжесть ее на вытянутые руки и удержал. Над головой солдата нависла тяжелая остроугольная глыба. Тачка уже перестала клониться набок, а камень все еще полз вправо, разворачиваясь и вздрагивая. Прохоров стиснул зубы и еще раз изо всей силы нажал на левую ручку. Тачка медленно выпрямилась. Сержант скатил ее и, пока солдаты разгружали камень, успел подойти к Ващенко.

— Спасибо, — сказал сержант и крепко тряхнул солдату руку. — Вы молодец, Ващенко, — и еще раз сказал: — Спасибо!

Отделения Прохорова и Павлухина закончили работу вместе. Не сговариваясь, они направились к третьей платформе, и все вместе разгрузили ее в два счета. Сержант время от времени поглядывал на Ващенко. Тот работал с удовольствием, и не нужно было его понукать, подгонять. Глаза у солдата возбужденно поблескивали. «Ишь, разогрелся, — с удовольствием отметил Прохоров. — Объявлю-ка я ему сегодня благодарность!»