— Должно быть, старику интереснее составлять прогнозы, чем наблюдать потоки дождя.

Касым, говоря по секрету, вовсе не был столь уж дряхлым стариком. Хотя Мерабу в его годы почтенный пятидесятилетний мужчина безусловно казался дряхлым старцем, из последних сил влачащим свои последние же дни.

Итак, Касым что-то бормотал едва слышно, ежеминутно тычась длинным носом, похожим на клюв, то в циферблат часов новомодного механизма, способного указывать время суток не только днем, но и ночью, то в карту небесной сферы. Периодически Касым поднимал глаза вверх, пытаясь найти решение на потолке, затянутом тонкой кремовой камкой.

— О великий визирь, — наконец Касым распрямил спину. — Дождь не позволяет составить полную картину. Однако я все же решусь предложить экспедиции почтеннейшего Максимуса не выходить из порта нашей прекрасной столицы ни завтра, ни послезавтра, ни даже, о Аллах всесильный, утром третьего дня.

Максимус покачал головой: он торопился и готов был выйти даже без добрых предзнаменований. Однако следовало помнить и о том, что вместе с ним в плавание, а потом и через пески отправятся другие люди, в том числе и те, кто намерен прислушиваться к советам небес.

— Ты увидел столь дурные предзнаменования, мудрец?

— Сатурн, мой господин… Мне мешает Сатурн. Он никак не войдет в созвездие Весов… А значит, никак не сможет указать верного и короткого пути. Венера опять же…

Мераб тяжело вздохнул. Звездочет Касым, что и говорить, был замечательным ученым. Однако голосу своих звезд он верил больше, чем всему остальному. И уж если Сатурн не вошел в нужное созвездие, то Касым готов был не мыться и не есть, ибо ни еда, ни вода пользы ему не приносили.

Быть может, если бы Мерабу предстояло в одиночку начинать странствие, он бы прислушался к отчаянному бормотанию почтенного Касыма. Но нынешнее предсказание перепуганного мудреца было равносильно приговору для уважаемого Максимуса, который считал каждую минуту. Да и, говоря откровенно, самому Мерабу уже давно прискучил долгий обряд подготовки; хотелось наконец ступить на палубу корабля или усесться в неуютном седле на спине у унылого и неторопливого нара…

— Прости меня, — с поклоном, как следовало ученику обращаться к учителю, проговорил Мераб, — достойнейший. Разъясни мне, что пугает тебя. О, конечно, кроме Сатурна.

— Мудрый мальчик, — чуть снисходительно начал свою речь Касым. — Сатурн, вне всякого сомнения, пугает меня во сто крат более всех иных аспектов планет. Венера стоит не в лучшем положении, да и Марс, о Аллах, спаси нас грешных и помилуй, заставляет мое сердце биться несколько тревожнее, чем ему следует.

Мераб понял, что Касым просто трусит: он боится составлять гороскоп, чтобы не оказаться крайним в случае неудачи похода.

Юноша длинно и тяжело вздохнул. Он не любил трусов и не понимал их доводов. Однако выставить почтенного и уважаемого звездочета на посмешище он желал еще меньше. И потому, раз-другой согласно кивнув, он опустил глаза в расчеты мудреца.

О да, о Сатурне Касым не произнес ни слова лжи: он действительно был более чем далек от Весов. Как известно, эта планета покровительствует терпеливым и бережливым, организованным и собранным, расчетливым и здравомыслящим, умеющим ценить время и жизнь. Однако Весы, да и любой другой знак, к грядущей цели экспедиции не имели никакого отношения, ибо Максимус собирался отправиться в неизвестное, и менее всего его можно было назвать здравомыслящим или расчетливым.

Мераб опустился на подушки рядом с мудрецом и, не говоря ни слова, начал свои вычисления.

Его не пугали планеты, занявшие ту или иную позицию, ибо не это было самым неприятным… С точки зрения великой астрологии, конечно. Мераб собирался лишь вычислить дни Луны «без курса», ведь ибо именно это больнее всего могло сказаться на дальнейших действиях: начав странствие в такой день, путники рисковали до окончания этого странствия не дожить вовсе. Корабль мог опрокинуть шторм, налетевший неизвестно откуда и исчезнувший затем неведомо куда. На суше их путь мог пересечься с путем кровожадных разбойников. В горах обвал мог завалить камнями наглецов, решивших потревожить нехоженые тропы. Одним словом, весьма плохо было бы для экспедиции двинуться в путь в день Луны «без курса».

Мудрый Касым, стоит отдать ему должное, очень быстро понял, что именно затеял Мераб. Теперь вычисления пошли быстрее. И вот уже картина для любого понимающего стала вполне ясной и, Аллах великий, вовсе не такой пугающей.

— Да, — Касым несколько раз кивнул. — Теперь, о мудрый юноша, я чуть спокойнее могу описать будущее.

Даже визирь, погруженный в размышления, уже готов был вырвать расчеты из рук мудреца. А потому упер взгляд в лицо сына и спросил:

— Звезды закрывают вам путь?