— Я хочу узнать о вас больше. Это, я надеюсь, понятное желание. Женщина всегда хочет узнать о мужчине больше. Это важно для женщины. Вы готовы ответить на мои вопросы?

— Да, конечно, — со спокойной улыбкой ответил Таратайкин.

— Как вас зовут?

— Таратайкин Кирилл Сергеевич.

— Сколько вам лет?

— Сорок семь.

— Каков ваш месячный доход от неофициальных источников?

— В среднем тридцать тысяч долларов, — совершенно спокойно ответил Таратайкин.

Лиза поняла, что клиент созрел и пора переходить к операции «Федя, дичь!».

Она помедлила секунду и спросила:

— Кто такой Роман Меньшиков?

— Популярный исполнитель блатного шансона, — без запинки ответил Таратайкин.

— У него есть враги?

— Да.

— Кто они?

Таратайкин открыл было рот, но промолчал.

— Поймите, — Лиза быстро пересела на кресло, стоявшее рядом с креслом Таратайкина, — это очень важно. От этого зависят человеческие жизни. Жизни очень многих людей. Детей, женщин и стариков.

«Боже мой, что я несу!» — пронеслось в ее голове.

— Это вопрос жизни и смерти. Я умоляю вас!

Она положила руку на колено Таратайкина, но, похоже, эротические возбудители отошли на второй план, потому что он совершенно не заметил этого.

— Да, у него есть враги, — повторил Таратайкин, — один из них — очень серьезный человек.

— Как его зовут? Прошу вас, это очень важно. Вы должны мне помочь. Помогите мне. Говорите же!

— Его зовут Адольф Богданович Самоедов.

— Кто он такой?

Помедлив, Таратайкин ответил:

— Отставной генерал-лейтенант МВД и бывший депутат Государственной думы.

— Это его официальный статус. А кто он еще?

Таратайкин молчал.

— Дорогой Кирилл Сергеевич, говорите же! Ваши слова спасут жизни очень многих людей!

Лиза поняла, что повторяется, но Таратайкин посмотрел ей в глаза и ответил:

— Он же — бывший руководитель северо-западного регионального отделения «Воли народа».

— Я знаю об этом, — на всякий случай сказала Лиза. — Но почему он враг Роману Меньшикову?

— Самоедов потерял из-за Меньшикова положение, его изгнали из «Воли народа». Обычно мы не прощаем таких промахов, какие допустил Самоедов при работе с Меньшиковым, но его милостиво оставили в живых.

— Расскажите мне о нем еще.

— Теперь Самоедов частное лицо, но он остался при множестве прежних связей и при больших деньгах, которые получил за время работы в «Воле народа».

— И он ненавидит Романа Меньшикова и хочет ему отомстить?

— Да.

— Он готов на все?

— Абсолютно на все, — кивнул Таратайкин.

Лиза узнала почти все, что было нужно, и дальнейшая беседа потеряла смысл, однако ей было неловко просто встать и уйти. И причиной этому была метаморфоза, произошедшая с Таратайкиным. Не зря Арбуз сказал, что клиент будет готов к помощи и сотрудничеству, а также к состраданию, переходящему в готовность разбиться в лепешку ради человека, нуждающегося в его помощи. Еще императив содействия какой-то… Под воздействием этого препарата Таратайкин превратился в совершенно другого человека, и Лизе было попросту стыдно.

Поболтав с Таратайкиным о каких-то пустяках и задав ему еще несколько сопутствующих основной теме разговора вопросов, Лиза сказала:

— Посмотрите на меня.

Он послушно посмотрел на нее и улыбнулся.

— Я вам нравлюсь?

— Очень, — ответил Таратайкин.

И опять Лизе стало не по себе.

За интонации, с которыми он произнес это короткое слово, любая женщина отдала бы все, что угодно. И эти интонации были совершенно искренними.

«Ну и препаратик!» — подумала Лиза и сказала:

— Тогда объясните мне, где тут можно попудрить нос.

— Секунду! — и Таратайкин, повернувшись к стоявшему в дальнем углу официанту, сделал повелительный жест.

Официант немедленно подошел к их столику, и Таратайкин надменно произнес:

— Проводите даму!

Это было сказано таким тоном, что совесть Лизы тут же успокоилась.

Перед ней снова был наглый и неприятный тип.

Правда, всего лишь несколькими словами в доброго и на все готового человека его можно было опять превратить, но наваждение уже прошло, и Лиза, облегченно вздохнув, развратно улыбнулась ему и сказала:

— Не скучайте тут без меня. Распорядитесь, чтобы принесли фрукты.

После этих слов она встала, захватила со стола сумочку и вышла вслед за официантом в фойе. Дождавшись, когда за ней медленно закроется тяжелая дверь, ведущая в зал, Лиза кивнула официанту и вышла на улицу.

Роман с отвращением оттолкнул от себя блюдо с устрицами и, посмотрев на Лизу, которая ловко вскрывала их и с видимым удовольствием отправляла в рот, сказал: