Покосившись на Самцова, он вполголоса спросил у хирурга:

–  Простите, Сигизмунд Карлович, что это он так вопит?

Сигизмунд Карлович сдержанно усмехнулся и так же вполголоса ответил:

–  А ему глаз авторучкой выкололи. Собственно, я и оперировать буду. Нам еще из машины позвонили, чтобы готовились к операции.

–  Авторучкой?
– удивился седой.
– На службе?

–  Ну да, прямо в отделении.

–  А кто выколол-то?
– поинтересовался седой.
– Коллеги?

Хирург захохотал:

–  Вы скажете, Артур Александрович! Конечно же, нет. Девушка выколола.

Артур Александрович убрал с лица улыбку, почесал пальцем щеку и задумчиво произнес:

–  Интересное дело получается… Посудите сами, Сигизмунд Карлович - девушка выкалывает милиционеру глаз. В отделении. Это вам не кажется странным?

Хирург вздохнул и ответил:

–  Мне многое кажется странным. Но я уже не удивляюсь.

–  Что ж… - седой протянул хирургу руку, - желаю успеха. Не смею задерживать. Мне пора, а вам - огромное спасибо за помощь!

–  Ну что вы, Артур Александрович, всегда рад!

Мужчины обменялись рукопожатиями и разошлись. Седой поспешил к выходу из больницы. На улице он с облегчением вздохнул полной грудью, мельком глянул на номер стоявшего у входа желто-синего милицейского "козелка" и вытащил из кармана телефон.

Отойдя в сторонку, он набрал номер и, поглядывая на сидевшего в "козле" милиционера, негромко сказал:

–  Березин, слушай, тут такое дело…

–  Я пойду, у меня водка греется, а ты прикинь - какие у тебя перспективы на ближние двадцать пять лет и каково тебе будет на киче париться!

Камень выплюнул папироску и не торопясь, руки в карманах, вразвалку отошел от камеры, оставив Лину наедине с ее страшными мыслями…

Лина уткнула лицо в ладони.

Мысли, тревожные, неясные, похожие на ночной кошмар, в беспорядке клубились в ее голове. Она вспомнила, как мама в школьные годы ждала ее возвращения из театра, сидя на кухне за чашкой крепчайшего кофе и забытой тлеющей сигаретой в переполненной пепельнице.

Она так волновалась, когда Лина приходила поздно…

"Когда я выйду отсюда, - подумала она, - обязательно нужно позвонить маме. Как там они, в Америке?"

Лина вздрогнула: "А когда я отсюда выйду?"

Неужели все будет так, как говорил этот пьяненький мент с сержантскими лычками на погонах? Пока что все складывалось по его злой логике, и в конце была дальняя дорога и казенный дом. Если она сейчас что-нибудь срочно не придумает, то спасет ее только чудо.

Она закрыла глаза.

Чудо в виде прекрасного рыцаря на белом коне. Он вихрем врывается в темницу, копьем разбивает решетки и спасает ее.

С такими чудесными мыслями Лина незаметно для себя уснула, привалившись спиной к грязной, испещренной надписями стене камеры. А разбудили ее громкие мужские крики и шум многих людей. Пока она спала, что-то случилось, и это "что-то" могло отразиться на ее судьбе. Лина поднялась и осторожно подошла к самой решетке.

–  На пол! На пол, бля!

Милицейское помещение внезапно наполнилось людьми в черных комбинезонах с натянутыми на лицо шерстяными шапочками. Они были большими и сильными, но двигались совершенно бесшумно, занимая места в разных точках помещения как по заранее написанному сценарию.

Лине на мгновение показалось, что она присутствует на съемках фильма-боевика, что вот-вот прозвучит команда режиссера: "Стоп! Снято!" - и все станет как прежде, а актеры, стянув черные маски, сядут пить пиво с ментами, и даже будут отпускать в ее адрес сальные шуточки…

Однако все говорило о том, что это не кино, что это жизнь, та жизнь, в которой живет и она, Лина…

В коридоре дежурной уже лежали скованные наручниками два других милиционера.

Один, его фамилия вроде бы Камень, он только что рассказывал Лине о ее тяжелой дальнейшей судьбе, а второй, совсем молоденький, имел прозвище Живот. Странная кличка для молодого и совсем не толстого паренька, подумала тогда Лина.

Третий, крепкий и обстоятельный, тот, что отвел ее в камеру и закрыл там до утра, остался сидеть за столом дежурного, как посторонний, не причастный к делу человек. Ну и правильно, подумала Лина, он, пожалуй, и ни при чем, он, даже можно сказать, спас ее.

Командовал одетыми в черное бойцами высокий элегантного вида мужчина в хорошем костюме и благородной сединой в волосах.

Седой повернулся к "обезьяннику" и, внимательно посмотрев на Лину, которая испуганно наблюдала сквозь решетку за взятием ментовской цитадели, сказал:

–  Откройте.

И сделал пальцем едва заметное движение в сторону Лины.

Сидевший за столом Сивомеринов, которого закамуфлированные громилы почему-то не тронули, четко ответил "да!" и неторопливо встал, опрокинув при этом стул. Взяв со стола связку ключей, он отпер "обезьянник" и жестом профессионального швейцара распахнул перед Линой дверь.