Поставив перед Линой новый бокал с красным вином, официант Мишка между делом ловко, как шулер, заменил пепельницу. Лина рассеянно кивнула и, закурив, сделала небольшой глоток. Пришло приятное расслабление, и Лина, посмотрев на сцену, вспомнила, как год назад познакомилась с Максимом.

Это произошло в то невеселое время, когда родители Акулины - Павел Афанасьевич и Елена Генриховна - собирались уезжать в Америку, чтобы попытаться вылечить там от тяжелой формы наркомании Аркадия, брата Акулины.

В свои двадцать четыре года он уже был законченным наркоманом, готовым на все ради дозы.

Лина обреченно настраивалась на переезд их семьи в Штаты, который мог обернуться полноценной эмиграцией со всеми вытекающими последствиями, но как раз в тот самый день, когда она почти уже согласилась с уговорами родителей и готова была дать свое согласие на участие в этой сумасбродной затее, случилось то, что полностью переменило ее планы.

Она повстречала Максима и наотрез отказалась уезжать.

Родители были сильно недовольны этим и пытались уговорить Акулину, но она проявила твердость и осталась в Петербурге.

В то время Лина работала в частной телевизионной компании "Питервидеошоу", которая занималась изготовлением рекламных роликов.

Дела компании шли хорошо, заработки были весьма приличными, и однажды на очередной корпоративной вечеринке, проходившей по традиции в звуковом ателье студии, появился какой-то живописный тип с длинными волосами и в дорогой, но слегка помятой одежде. Однако, судя по тому, как к нему относился генеральный директор компании, этот тип был кем-то особенным.

Это заинтриговало Лину, и она стала наблюдать за новым гостем.

Для начала он хлопнул полный стакан водки, а потом, развалившись на диване рядом с генеральным, завел с ним непринужденную беседу. Оба громко смеялись, хлопали друг друга по коленям, причем тип не проявлял к Великому Боссу ни малейшего почтения, а тот, в свою очередь, не обращал на это никакого внимания.

Лина ничего не понимала, но через несколько минут Великий Босс попросил минуточку внимания и произнес тост, из которого стало ясно, что они десять лет учились в одном классе и не виделись уже несколько веков. И вот теперь Великий Босс имеет честь представить своим верным рабам и вассалам великого джазового пианиста Максима Троицкого.

Звукорежиссер Стулов, сидевший на сейфе, громко икнул и сказал:

–  А-а-а! Понятно. А то я думаю - ну где же я тебя видел? Оч-чень приятно!

И полез чокаться.

Все дружно выпили за нерушимый союз чистого искусства и грязных денег, а потом Великий Босс, поведя рукой в угол студии, где стояло неизвестно когда и зачем купленное пианино, посмотрел на помятого, но почетного гостя и сказал:

–  Не обязательно прямо сейчас. Но ты сыграешь?

Максим тоже посмотрел в угол, потом на бутылку, затем налил себе еще полстакана и ответил:

–  А почему не сейчас?

Он выпил водку, поморщился, вытер рот рукой и поднялся с дивана.

Подойдя к пианино, он небрежно открыл крышку и удивился тому, что на клавиатуре слоновой кости лежала затейливо вышитая бархатная полоса, предохранявшая клавиши от пыли.

–  Ишь ты… - пробормотал он, усмехнувшись, - как в лучших домах…

Оглянувшись, он стал искать взглядом стул, и Лина, повинуясь бессознательному порыву, встала и подвинула пианисту свой. Максим небрежно кивнул и, даже не взглянув на столь любезную даму, уселся за пианино.

Потом она вспоминала этот мимолетный эпизод много раз, и теперь точно знала, что именно эта сценка со стулом и была тем самым крючочком, на который попалась блистательная красавица и умница Акулина Голубицкая-Гессер.

Оставшись без места, Лина уселась на диванный подлокотник слева от пианиста, и положила ногу на ногу. И без того короткая юбка задралась еще выше, и Максим, заметив это, криво усмехнулся. Это оказалось вторым крючком, и он был побольше, чем первый. По Лина и глазом не моргнула, хотя и почувствовала себя уязвленной.

Она привыкла быть в центре внимания, получать комплименты и прочие знаки мужской заинтересованности, а этот тип, пусть он даже и известный музыкант, посмел принять ее любезность как должное, да еще и усмехнуться, увидев ее стройное бедро! И Лина моментально приняла решение повергнуть наглеца к своим ногам, а потом, поиздевавшись вволю, оставить с носом.

Все эти мысли промелькнули в ее медно-рыжей голове за несколько секунд, и, изобразив на лице светское выражение, Лина подперла пальчиком щеку и приготовилась слушать музыку.