Сектант оцепенел и не двинулся с места, а Аркадий, действия которого подстегивала хорошая доза героина, сорвался со скамьи и бросился бежать в сторону Карповки. Один из омоновцев подскочил к Сектанту и, повалив его на землю лицом вниз, наступил ногой на худую спину наркомана. Остальные трое погнались за Аркадием, подбадривая себя криками "стоять", "лежать", "руки за голову" и прочими категоричными командами.

Аркадию стало смешно и весело.

Они хотят поймать его - пусть попробуют.

Он упорхнет от них, как птичка. Он знает все проходняки, все секреты, а главное - сквозной подъезд, дверь которого закрывается на щеколду с той стороны, где он скроется от этих тупых догоняльщиков в масках.

Мельком оглянувшись, он увидел, что трое спецназовцев уверенно скачут за ним, выкрикивая грозные слова, а в нескольких метрах позади них, не переставая снимать, несется телеоператор. Отлично, подумал Аркадий, пусть он снимет их позорное фиаско. А если его даже поймают, у него есть деньги, и он откупится.

Аркадию не приходилось еще откупаться от ОМОНа, но он был уверен, что это происходит так же легко, как и прочие незаконные финансовые операции. Дал денег - и пошел себе.

Наконец впереди показалась знакомая подворотня.

Свернуть в нее, заскочить в дальний подъезд и закрыть за собой дверь на щеколду. А потом спокойно выйти на соседнюю улицу. Все это займет не более нескольких секунд, думал Аркадий, резко сворачивая в подворотню.

Но тут его везение неожиданно кончилось.

Въезд во двор оказался закрыт большим деревянным щитом, сколоченным из нестроганых досок. Забавное приключение обернулось опасной ловушкой. Оттолкнувшись руками от дощатой преграды и занозив при этом ладонь, Аркадий помчался дальше. За спиной слышались топот и тяжелое дыхание преследователей.

Надежда на легкий и быстрый выигрыш растаяла, и Аркадию стало страшно.

Сейчас эти грубые и сильные мужики повалят его на асфальт и начнут бить ногами. Они всегда делают так, если ловят беглеца. А потом - камера, зэки, допросы… А если не удастся откупиться?

Перед Аркадием вдруг мелькнул призрак благополучной Америки.

И зачем он сорвался оттуда… Скорее бы вернуться…

Из парикмахерской на набережной Карповки вышла пятидесятилетняя мамзель с только что сделанной "халой" на голове.

Аркадий налетел на нее и сбил с ног.

И тут же в его голове родился спасительный план.

Он рванулся в дверь парикмахерской и закричал:

–  Где черный ход?

–  Здесь нет никакого черного хода, - удивленно ответил пожилой лысый еврей, бривший шею клиенту, черноволосому мужчине кавказской национальности.

В дверях послышался грохот, и, оглянувшись, Аркадий увидел двоих омоновцев.

Подскочив к парикмахеру, Аркадий выхватил у него опасную бритву, развернул вертящееся кресло спинкой к себе и приставил бритву к горлу клиента. Тот только хрюкнул и напряженно замер.

Омоновцы, ворвавшиеся в парикмахерскую, остановились, и тут же в дверях показался телеоператор, который направил объектив на Аркадия. На лице оператора был написан восторг.

За его спиной образовался запыхавшийся помощник с сумкой на плече и микрофоном в руке. Посмотрев в сумку, он повернул в ней что-то, потом направил микрофон в сторону Аркадия и замер. Наступила тишина.

Реальность повернулась к Аркадию жестоким лицом, но он не увидел этого.

Героин исказил картину мира, и Аркадий, не понимая этого, решил поступить так же, как поступали до него многие другие, когда оказывались в безвыходном положении. Он не верил, что выхода нет, и твердо рассчитывал на то, что его требования будут удовлетворены.

–  Слушать меня, - металлическим, как ему показалось, голосом, сказал он, - сейчас я буду говорить, а вы будете слушать. И если вы не сделаете того, о чем я скажу, я перережу ему горло.

И он прижал бритву к горлу брюнета. Тот пискнул, и под лезвием бритвы показалась капелька крови.

–  Автобус с завешенными окнами, - начал уверенно диктовать Аркадий, - триста тысяч долларов и самолет "Ил-86". С полным баком.

–  Адиет… - пробормотал лысый парикмахер, бочком отодвигаясь к выходу.

–  А ты заткнись, - повернулся в нему Аркадий, - хочешь, я перережу ему глотку? Хочешь?

И, скорчив дикую гримасу, он прижал бритву к шее брюнета чуть сильнее.

Показалось еще несколько капель крови, и парикмахер, подняв руки, завопил:

–  Я уже ничего не хочу! Я уже ухожу!

И выскочил на улицу.

Телеоператор нажал на кнопку, и Аркадий увидел, как в направленном на него объективе задвигались большие, отливавшие фиолетом линзы.

Телевизионщик дал крупный план, а репортер за его спиной тихо заговорил в микрофон.