— Умерла? — ахнул некто.

Воздух в полуметре начал стремительно густеть. Пока из марева не проступил черепаший панцирь.

— Увы, — подтвердила Тень. — А на ее место взяли меня.

— Дурные вести лучше неизвестности. — Из горловины панциря показался крошечный розовый носик.

— Не сердишься больше?

Вместо ответа обитатель костяной брони выбрался наружу. Мохнатая щекастая мордашка, выпуклые черные глазки, внушительные желтые зубы, мышиные лапки и коротенький голый хвостик, — обыкновенный рыжий хомяк с белым брюшком, если бы не панцирь.

— Химеры в Трапезном сказали, что ты мне объяснишь, почему я вас вижу. — Эмьюз с надеждой посмотрела на волшебное существо.

— Не-а, не объясню. — Смешной хомяк втянул лапу в панцирь и почесался. — Нельзя объяснить то, чего не понимаешь. Какая разница, что показывают глаза? Они не всегда правы. Ты ветер не видишь, а он есть. Видишь меня, а меня-то и нет.

— Вот и лягушонок так говорил, — расстроилась Тень. — Тебе должно быть тоскливо здесь одному, когда соплеменники в Трапезном?

— Соплеменники? В Трапезном? — Зверек тряхнул ушами. — Нет такого места, где бы нас не было. Кто, по-твоему, зажигает и гасит лампы? Кто приносит вам нужные предметы? Отпирает и запирает замки? Стирает с листков каракули и помарки по первому требованию? Кто? Мы!

— Погоди, когда университет накрывало слепым пятном Призмы, ничего не работало, — вспомнила девочка.

— У нас тогда не то, что работать, выживать сил едва хватало… — пискнул хомяк.

— Как же так? — пролепетала она.

— Обыкновенно, — вздохнул тот. — Мы как солнечные зайчики. Нет солнца, нет и нас. Человеческая воля дает жизнь, а свет Призмы питает. Люди не знают о нас, но каждый день принимают нашу помощь.

— Просто пользуются и все? — расстроилась Эмьюз. — Это несправедливо!

Лют развернула подругу к себе.

— Послушай, мне уже надоело. — Блондинка дрожала от холода. — Закругляйся, пока я не окоченела и не рухнула вниз.

— Потерпи еще немного, — попросила та.

Воспользовавшись паузой, хомяк вытянул неестественно длинную шею и принялся разглядывать собравшуюся под коготками пыль.

— Справедливость тут ни при чем, — ответил зверек, заметив, что Тень снова смотрит на него. — Кто-то верит в нас, кто-то нет. Кто-то видит нас, кто-то нет. Кто-то умеет правильно просить, кто-то нет. А справедливость совсем про другое. Если ты попросишь меня зажечь люстру, я не сделаю этого. Даже если ты попросишь правильно.

— Как «правильно»? — уточнила Эмьюз.

— «Фламма», — пояснил хомяк. — Почему? Потому что существует порядок. У тебя палочка есть?

— Была, — призналась она.

— Вот и в них тоже мы, — похвастал тот. — Правда, не совсем. Там селятся невыполнимые желания. Страшная сила.

— Так жаль, что люди не знают о химерах, — вздохнула девочка.

— Никому не жаль, а ей жаль, — всплеснул лапами зверек. — Вы не в состоянии ощутить нас. Ни сами, ни с помощью своих штук. Разве это не значит, что нас для вас нет?

— Ну, я же вижу и слышу тебя!

— А твоя подружка нет, — возразил он. — Мертвый мальчик видит нас. Но только потому, что сам застрял где-то между. Карлики видят, когда переработают или напьются. Люди — нет. Никогда. Вот и думай, чем ты отличаешься от них. Теперь прощай. Ты утомила меня.

Хомяк чихнул и растворился в воздухе.

— Постой! — Но ничего не изменилось.

— Все? — с надеждой поинтересовалась Лют.

— Похоже, да, — кивнула Эмьюз. — Готова падать?

— Давно пора, — обрадовалась та.

Тяжелые мысли камнем тянули к земле. Тень точно знала, чем именно отличается от своей пары. Но раз так, все перечисленные вредным существом дети — такие же Вестники, как она. Почему они не открыли людям глаза на окружающий мир?

Лют тихонько скулила, переминаясь с ноги на ногу. Кусачие мурашки не позволяли сдвинуться с места.

— Как и подозревала. — Фьюри плюхнулась на пол и стала с силой растирать ступни. — Не важно, насколько высоко я могу взлететь. Дело во времени, проведенном без точки опоры. Странно, что тебя не скрючило.

— Ничего странного. — Эмьюз потупилась. — Я схитрила. Честно оттолкнулась, остальное твоя заслуга. Отлетала за нас обеих.

— Отлично, — фыркнула та. — Теперь неси меня в общежитие. Ноги как не мои.

— И понесу, — заверила она.

Эмьюз протянула подруге руку.

— Я пошутила. — Лют, пошатываясь, поднялась с пола.