Наконец, помешивая свое эспрессо, он посмотрел серьезно на Келпа и сказал:

– Твой брат связался не с тем парнем.

– Я так и думал.

– Его зовут Лев Зейн и у него худшая из всех картотек.

– Я не знал об этом.

– Находился много раз под подозрением, всегда в совершении серьезных вещей: убийство, покушение на убийство, отягчающие обстоятельства, два раза за поджог, но никогда не был осужден.

– Скользкий тип, – предположил Келп.

– Как змея, но в два раза опаснее. Если твой кузен хочешь иметь с ним дело, то он должен быть очень осторожен.

– Я передам ему. Ты часом не взял адрес, когда говорил по телефону?

Бернард покачал отрицательно головой:

– Зейн явно не домосед. Он живет то в меблированных комнатах, то в отелях. Он нелюдим и часто переезжает.

– Чёрт бы его побрал!

– Есть только одна вещь, которая может пригодиться. Существует некая клиника в Вестчестере, которую он иногда посещает по причине проблем с ногой. Видимо, это единственное место, где он проходит курс лечения, это та клиника.

– Как она называется?

– «Westchester Orthopedic».

– Спасибо, Бернард. Я передам моему кузену.

Бернард ткнул пальцем в сторону Келпа:

– Если что-нибудь случится с Зейном, – сказал он, – все, что угодно, я отнесу это на твой счет, Энди. Клянусь, я сделаю это.

Келп развел руками в знак полной невиновности. Его усталые глаза не мигали.

– Думаешь, я не понимаю это, Бернард? Я знаю, что ты простой парень. Я бы не позвонил тебе, если бы собирался выкинуть что-нибудь в этом роде.

– Все верно, – согласился Бернард и, расслабившись, он посмотрел на свою самбуку, улыбнулся и произнес: – Ты всегда пробуешь это?

– Пробую что?

Бернард достал упаковку спичек, зажег одну и поднес к самбуке. Крошечное синее пламя образовалось на верхнем слое ликера, в котором плавали кофейные зерна. Бернард встряхнул спичку и присел, улыбаясь синему пламени.

Келп не понял задумки:

– Для чего это? – спросил он.

– С помощью этого ты как бы поджариваешь зерна кофе.

– Но что тогда горит?

– Спирт, конечно, – Бернард выглядел испуганным. – Видит Бог, ты прав, – произнес он и задул огонек.

– Надеюсь, что ты загадал желание, – сказал Келп.

Тощий черный кот прыгнул с пола на подоконник, где Лео Зейн наливал молоко в блюдце.

Поставив пакет молока на столик рядом, Зейн задержался у окна, чтобы почесать кота за ухом, который лакал молоко. Тоскливый мартовский дождь стучал по стеклу… и нога Зейна продолжала болеть. Это из-за погоды, конечно, а еще влажность в конце зимы, поездка в клинику, первая за шесть месяцев и которая прошла не совсем хорошо.

Было бы неплохо выбраться на некоторое время туда, где тепло и сухо. Может Лос–Анджелес... сидеть на солнце, чтобы кость его ноги поглощала тепло. Впитывать тепло телом, всем телом, которое сейчас было холодным и слабым. Боль, вызванная сыростью, словно смерть ползла вверх по каркасу его ноги, наполняя весь организм холодом и судорогами. И не важно, сколько одежды было на нем, не важно, как тепло он обогревал комнату или сколько горячего кофе выпивал, всегда присутствовал это мучительный холод глубоко в костях.

Так что же его держало в Нью-Йорке? Сущие мелочи, за исключением его собственной летаргии. Каждый год, приблизительно в одно и то же время он делал одни и те же туманные планы о поездке, но он никогда не следовал им, он всегда находил какой-нибудь предлог. Ему казалось, что он стал зависимым от климата, который явно вредил ему. А в этом году?

Ну, по факту, в этом году есть одно или два незавершенных до конца дела. Жена психиатра, например. Оказалось удивительно сложным избавиться от нее. Конечно, запланированные убийства, которые должны были выглядеть как аварии или несчастные случаи были всегда самыми сложными. А потом еще была работа для Чонси, которая все еще была под вопросом. Безусловно, Зейн не собирался пускать это дело на самотек. Его беседа с тем парнем, Дортмундером, плюс периодические наблюдения за ним, убедили Зейна, что воришка не выкинет ни одного фокуса. После того как Чонси получить выплату от страховой компании (возможно в следующем месяце, но вероятнее всего в мае), Дортмундер обязан, конечно, вернуть картину, а Чонси заплатит Зейну оставшиеся пятнадцать тысяч долларов причитающиеся по контракту и на этом точка.

Жена психиатра. Если бы только она водила автомобиль. Надо подумать… в нужный день и в ее возрасте… какое-то движение привлекло внимание Зейна.

Там, снаружи – мужчина, сгорбившись под дождем, садился в автомобиль, темно-синий седан ягуар, припаркованный возле пожарного гидранта. Регистрационный знак машины указывал, что она была из Нью-Джерси, и Зейн размышлял о том, чтобы это значило.

Разместив регистрационные знаки на авто, уже нет возможности парковаться везде, где душа пожелает, хотя именно так и поступали доктора по вызову на дом. Возле клиники они парковались везде и не было случайно там ягуара темно-синего цвета как этот?