Зато вот заместитель командира первого батальона, вот тот да, он был самый настоящий офицер в самом хреновом смысле этого слова. После третьего развода он весь без остатка отдался службе – и днем и ночью курков долбал. Самое доброе слово, самое ласковое признание из его уст звучало так: «Ты! Жертва пьяного аборта, ты как стоишь? Или стой по уставу, или я тебя раком поставлю!» А уж в гневе такое вытворял, рассказать страшно, а гневен он был часто, особенно с похмелюги. Ну а солдат? Так вот, отдаться душой и телом командиру – это «почетный долг и священная обязанность каждого гражданина». Такой вот закон в Конституции прописан. Правда, вместо статей Конституции, укрепляя свой дух, постоянно читали курсанты военную молитву: «Нас е…т, а мы крепчаем!»

Мое первое впечатление от армии? Она, «непобедимая и легендарная», грозит врагу и готова его победить только образцовой чистотой территории и казарменным порядком в воинских частях и собирается ходить в атаки исключительно строевым шагом.

Военной подготовкой тоже занимались, вот только на нее времени немного оставалось.

Бегом марш!!! Это мы с полной выкладкой бежим на стрельбище. Потные, грязные, зае…ные. Отстрелялись?! Бегом марш!!! Это назад, в расположение. Вспышка справа! От приказной «вспышки ядерного взрыва» падает в грязь рота. Отставить! Не уложились в норматив. Ро-о-ота! Газы!!! Резиновая маска, гофрированный шланг, пот и сопли заливают сжатое противогазом лицо, с хрипом входит и выходит воздух из легких. Бегом марш!!! Не хватает воздуха, заплетаются ноги, оттягивает плечо и бьет прикладом по заднице опостылевший ручной пулемет. Это кто там такой умный, что клапан в противогазе убрал? Еще пять километров! Ро-о-ота! Газы!!! Бегом… марш!

Рота! К бою!!! Это уже тактика, бегаем по полю, ползаем по-пластунски, в составе роты, в составе взвода, в составе отделения. А погода в Литве сырая, дождливая, месим грязь, мокнем под дождем, зуб на зуб от холода не попадает. Замерз, курсант? Ничего, милый, сейчас согреешься! А ну бегом марш! И опять, то резвым галопом, то обессиленной вихлявой трусцой по сырым лесам, ползком по болотам. Сами грязные, мокрые, оружие в грязи. И матерная ругань, без остановки, на другом языке в армии не говорят, не уложились, не успели, все снова. Рота! К бою!!!

После каждого выхода из казармы с оружием, по прибытию в расположение его чистка. Чистишь, чистишь распроклятый пулемет РПКС-74, а пороховой нагар все остается и остается, то тут, то там пятнышко. Крохотное оно, это пятнышко, а вот пинков и отжиманий от пола за него столько получишь, что разом проклянешь изобретателя пороха, создателей огнестрельного оружия и весь младший командный состав как роты, так и всего ВДВ. Положено оружие ветошью и оружейным маслом чистить. Не очищается въевшийся в оружейную плоть нагар? Стань преступником, стань убийцей, но оружие должно блестеть. Достаешь наждачную бумагу, отскабливаешь въевшуюся в металл пороховую копоть, оружие сверкает, а ты сразу и преступник («Идиот! Тебе сколько раз повторять, что это запрещено?!»), и убийца («Технический срок использования оружия сокращается. По существу, использование при чистке вооружения песка, наждачной бумаги, напильников и т. д. это для стрелкового оружия – убийство!»). Это, конечно, так, все это верно, и мы это давно знаем, но зато оружие чистое – и втык ты не получил. А что, по-вашему, важнее? Срок службы твоего пулемета (век бы его, проклятущего, не видать) или то, что тебя за крохотное пятнышко в газовой камере или на газовом поршне, отмудохают, как бог черепаху, плюс еще пару нарядов влепят?

Личная гигиена солдата – это тоже дело государственной важности, не такое серьезное, как чистка оружия, но все же…

– Ты что, чмо? – прямо в лицо орет мне побагровевший от возмущения командир отделения. – Ты почему, урод, форму не постирал?

А форма у меня после занятий на стрельбище, тактических учений и впрямь грязная. Набегался по грязи, наползался по болотам. С чего же ей чистой-то быть? Только-только чистку оружия закончили, не успел я ее в порядок привести.

– А ну пошел! – продолжает орать, чуть ли не срываясь на визг, сержант. – Минута времени тебе, и все постирать. Бегом марш!

Вода в умывальнике холодная, мыло хозяйственное, таз один на троих и минута времени всю одежду постирать. Выстирал, кое-как прополоскал, отжал, все мокрое, сменной одежды нет. Одевайся, курок, отведенная тебе минута времени уже давно истекла. Во влажном, одетом на худое дрожащее тело х/б бегом на строевую подготовку, на промозглый балтийский ветер, под неласковое, негреющее литовское солнце. Грейся строевым шагом, товарищ курсант, и суши своим телом одежду.

Баня один раз в неделю, тогда же смена нижнего белья. На сто курсантов выдают девяносто комплектов. Не щелкай клювом, воин, а то без трусов останешься. Быстро ополоснулся – и бегом за бельем. Не досталось? Сам виноват! И еще один наряд вне очереди. Баня в эту неделю не работает? А мы вас, товарищи курсанты, по-десантному помоем.

Как? А вот так! Ро-о-ота! Газы!!! Надеть гондон! Курсант, да ты просто болван! Нечего так ухмыляться, в армии гондон – это ОЗК, общевойсковой защитный комплект. Застегнуть все клапаны. Надеть противогазы. Застегнули, надели, и каждый курсант весь в резине, как правильно одетый презерватив. Любое СДЯВ [11] , а заодно и кислород, для тела теперь недоступен. А вот теперь: бего-ом марш! Пять километров бегом в резине, уже через сто метров потеешь, как в парной. Пока бежишь, не ручьем – водопадом пот с тебя хлещет. Прибежали к лесному ручью, сняли ОЗК, распаренные, мокрые – в ледяную воду. Помылся, выходишь, а кожа аж как после парилки хрустит. Такая вот была спецсауна ВДВ.

А вот и физическая подготовка, вот сейчас-то нас и начнут учить рукопашному бою, станем мы самой всамделишной десантурой. Мы ж для этого сюда напросились, мы ж дома потом хотим повыделываться. Раз удар! В крошево разлетается кирпич. Два удар! Десятками вялятся супротивники. Учите нас!

– Ро-о-ота! Бегом марш!!!

Как?! А то мы мало бегаем? Утром кросс. На стрельбище бегом, на тактике бегом. Все бегом. И вот опять кроссовый марш-бросок на тридцать километров.

– За что? – прямо из души летит полный муки стон.