А вернувшись вечером в общежитие, Катя получила самый-пресамый замечательный подарок в жизни!

На проходной ее ждал Тимофей!!!

Ему дали три дня увольнительных, и он прямо с вокзала отправился к Катерине в общежитие.

Она орала на весь холл, повиснув у него на шее, не обращая внимания на любопытные взгляды входящих-выходящих и подозрительные двух бабулек-церберов.

А ведь предстояло решить вопрос с его проведением в комнату, и не до положенных одиннадцати вечера, а на целых два дня, то есть сегодняшний вечер-ночь, завтрашнее тридцать первое и послезавтрашнее первое января, до двух часов дня.

– Жених? – грозно и подозрительно спросила одна из вахтерш, когда Катька подтащила за руку Тимофея к высокой стойке, отгораживающей стол от входа.

– Да вы что?! – радостно возмущалась девушка. – Это мой брат!! Брат! Из армии!! Мы год не виделись!!

– Брат, значит, – облила скепсисом вторая бдительная «красотуля» пятидесятых годов, охранница непорочной целомудренности проживающих студентов во вверенном заведении.

– Катюх, – спокойно вступил в «переговоры» Тимофей, – ты иди, чайник поставь, я сейчас поднимусь, чайку попьем.

В результате ЕГО переговоров с бабками-вахтершами парень беспрепятственно входил и выходил из общежития в любое время на протяжении всего своего времени пребывания, провожаемый их улыбками и одобрительным покачиванием голов.

Вот как он умел это делать?!

Великий манипулирующий людьми комбинатор, кормчий, можно сказать, психологии человеческой!

Она никак не могла насмотреться на него, наговориться, поверить, что он здесь, с ней рядом! Суетилась бестолково, металась по комнате, дотрагивалась до него каждую минуту, обнимала, боясь, что исчезнет, как мираж, подхватывалась, пытаясь напоить жидким от скудной студенческой жизни чаем.

А он смеялся, наблюдая за этими метаниями.

– Да не хочу я твоей горячей водички! – и ловил за руку, усаживая. – Сядь, Кошка!

Она садилась на стул напротив него, придвинутый как можно ближе, стукалась о его колени, рассматривала во все глаза и повторяла:

– Тим! Тим! Неужели ты приехал?!

– Все, Катюха! Стоп! – не выдержал он. – Я здесь, я приехал! А теперь давай поговорим спокойно.

– Давай! – счастливо улыбалась она. – Давай говорить! Много-много! Как ты? Как твоя учеба?

– Нормально, – ушел от ответов Тимофей. – Ты лучше скажи, как собиралась Новый год встречать? И почему у тебя елки нет?

Девушка, как восторженный глупый щенок, радуясь, улыбаясь беспрестанно, отрапортовала:

– Я обманула бабушку и останусь в общаге! Буду телевизор смотреть полночи, а если захочу, то и всю ночь! Представляешь!!

– Уполне, – поморщился тот, не разделив почему-то восторгов.

Нет, оно, конечно, понятно, может девица за семнадцать лет жизни первый раз встретить Новый год в двенадцать часов, как все нормальные люди, и посмотреть телевизор?

– Одна? – уточнил он.

– Да! Надька уехала домой, а телевизор этот ее! Хороший. Я его, как просыпаюсь, так сразу включаю. Знаешь, там много интересного показывают!

Понятно – дорвалась девочка до запрещенного пожизненно!

– А что, у тебя здесь друзей нет? – вел дознание Тимофей недовольным тоном.

Катерина притормозила стрелять солнечно-радостными эмоциями через край, услышав наконец его тон и обратив внимание на недовольное выражение лица.

– Нет. У меня вообще друзей нет. Только ты.

– Так я и знал, – констатировал окончательный диагноз Тим. – А стаканы или рюмки есть?

– Есть, – озадаченная переменой темы удивилась она.

– Давай. Будем пить. Я – водку, ты – шампанское. И поговорим. А еда-закусь есть?

– Нет, – совсем уж растерялась и опечалилась студентка Воронцова.

Он кивнул головой, подтверждая свои мысли, и полез в большую спортивную сумку, с которой приехал.

– Этого я и ожидал. Как всегда, без продуктов нормальных и тощая, как кошка дворовая!

И стал выкладывать на стол пакеты, источавшие невероятные, небывалые ароматы.

Задавать тупые вопросы: «Где ты это взял и на какие деньги?» – Тимофей отучил ее еще в девять девчачьих лет.

Она снова подскочила и засуетилась, стала накрывать-сервировать стол, красиво нарезая, раскладывая снедь по тарелкам, но почему-то молча, без восклицаний, восторгов, вопросов без ответов.

Все. Накрыла. Сели.

Тимофей открыл шампанское, налил ей в бокал, себе плеснул немного водки в стакан. Подняли, чокнулись, без тостов, выпили.