– Ищем, но он, скорее всего, залег на дно. Хотя и не с чего, собственно: они, скорее всего, не думали, что старики вообще заметят следы обыска, и считают, что все чисто. А Николай Владимирович имеет забавную привычку оставлять, уходя, маркеры в квартире.

– Маркеры?

– Ну да. Ниточку приклеенную, например, таким образом, если открыть какой-то ящик, то это будет видно. Ну а Лидия Матвеевна вообще очень внимательна, заметила маленькие несоответствия. Они этого не ожидали. То есть, я что хочу сказать, Михалыч, работали неплохо обученные люди – но не профессионалы, а скорее самоучки. Опытные, но профессиональной подготовки не чувствуется. И неужели же Кравцов не нанял бы лучших, таких, кто работает чисто? Не верю.

– Да, ты прав. Но, возможно, он не принял нас всерьез и решил, что для кучки архитекторов сойдут и такие?

– Может быть. Тут вот еще что, Михалыч. – Олешко вздохнул. – Я узнал это совсем недавно. То, что Ника поехала в Красный Маяк, не было случайностью. Валерии на почту пришла реклама завода, а Леха Булатов клянется, что рекламу они не рассылали. И ребята из «Ариадны», на встречу с которыми ехал Матвеев, встречу назначили в последний момент – именно на тот день. Такое впечатление, что кто-то намеренно столкнул их в одном и том же месте в одно и то же время.

– Да ну, Паш… – Панфилов покрутил головой. – Слишком сложная схема. И если усыновление Матвеева еще можно отследить, то история Ники была тайной, известной только ее матери, и не зафиксирована нигде. Нет, это случайность.

– Я в такие случайности не верю. – Олешко упрямо смотрит в глаза Панфилову. – Двух вещей на свете не бывает, Михалыч: привидений и случайностей. Причем первое не столь невероятно, как второе. И я собираюсь прощупать этих матвеевских клиентов, поинтересоваться, с чего бы им так срочно он понадобился, а потом они отложили встречу больше чем на неделю, заплатив при этом по двойному тарифу вперед.

– Ну, прощупай, беды от этого не будет.

Ожил коммутатор – секретарша чем-то встревожена:

– Александр Михайлович, тут какая-то женщина добивается вас уже полчаса – ваши сотовые отключены, и она сюда звонит…

– Кто такая?

– Некто Валерия Семенова.

– Я сейчас позвоню ей сам.

Панфилов, чертыхнувшись, включил телефоны. Привычку отключать сотовые он завел после просмотра ролика в интернете, где говорилось, что мобильник, если он подсоединен к батарее, даже выключенный – идеальная прослушка. Впечатлившись, он связался с одним знакомым фээсбэшником и прямо спросил у него, правда ли это. Фээсбэшник мямлил, не говорил ни «да», ни «нет», из чего Панфилов сделал вывод, что в ролике сказана чистая правда, а потому перед важными переговорами разбирал свои сотовые и того же требовал от всех участников. Эту фишку Панфилова знали все, посмеивались за глаза, но каждый думал – а вдруг?

– Лера, что случилось? – Панфилов с трудом сдерживается, стараясь говорить по-деловому. – Я здесь совещание затеял…

– Саша, они уехали. – Валерия заметно нервничает, и Панфилов представил, как она хмурится, близоруко щурясь на солнце. – Макс и Ника – собрались и укатили вчера еще, охрана с детьми сидит, а их прозевали. Ника позвонила матери и сказала, что едут они в Новгород, искать следы тех давних событий. Якобы до чего-то они там сообща додумались.

– Не сказали, до чего?

– Нет, – Валерия вдруг всхлипывает. – Саша, у Ники еще голова болит сильно, а на Матвеева твоего уже покушались… Булатов решил все бросить и ехать за ними.

– Когда они уехали?

– Вчера после обеда, я так понимаю. На машине Ники. Алексей выехал вечером, когда мы узнали. Ника позвонила и сказала Марку, и вот…

– Скоро буду.

Панфилов отключается и пытается набрать по очереди Нику и Матвеева – но телефоны отключены.

– Видал? Они там до чего-то додумались – и решили поехать, поглядеть. Дамочка с пробитой головой, хотя она у нее и целая работала весьма своеобразно, и ее мужской аналог.

– А охрана?

– Проморгала твоя охрана все. Это уж, я думаю, Ника постаралась – Матвеев совершенно не хитер, а бабы все хитрые, даже такие блаженные, как эта. Что теперь делать?

– Думаю, вам надо ехать в Александровск, а я поеду в Новгород. Найду их, Михалыч, не переживайте.

– Значит, так и сделаем. Я тут дела подогнал, Савостин справляется, но надо как-то решать вопрос, уж больно затянулось все, третью неделю на месте топчемся, уголовника Сарычева и того найти не можем…

– Ухватиться не за что. Но мы все равно распутаем дело, как обычно.

– Не было бы поздно… Вот думал ты, что Матвеев такой финт хвостом сделает? Его сестрица шальная плохо на него влияет.

– Однако ж история страшноватая с ними обоими вышла.

– Кто бы спорил… как представлю, как мать ее шла, несла этого мертвого ребенка… Это ж что такое любовь матери к ребенку, чтоб вот так, с ходу, принять другого – чужого, вырвать из рук алкоголички на вокзале, не думая ни о чем, только о том, что глаза у девочки горестные и ручка болит… Сколько живу на свете, Паша, а самое большое чудо на земле – это наши бабы. Не просчитать их. Даже у меня не получается, мужиков – на километр под землей вижу, кто есть кто, а баб не могу. Вот, кажется, все с ней ясно, как на ладони, и вдруг она повернется такой гранью, что офигеешь – другой человек, да какой! До земли поклониться, да…