— Я не знаю, — Такеши вздохнул и признался: — Аниту забрал Табит.

— Разбалансировка… — Лель был неимоверно встревожен. — Ну ты и гад, Сефу.

— Лель…

— Предупреждаю, не лезь к ней больше, — гонщик говорил тихо, но каждое его слово было невероятно веским, а в голосе ощущалось напряжение, перемежающееся с рычащими нотками. — Поверь, у нее и так достаточно защитников, а сейчас стало на одного больше.

— Вы не сможете прятать ее от меня вечно, — алый огонь полностью заполонил глаза Темного Императора.

— Вечно и не понадобится, — отрезал Нифонт. — Скоро Анита вернется домой. А до того момента любой твой шаг в ее сторону, любое действие против нее, я буду расценивать как объявление войны. И поводов для этого у меня предостаточно — одна только смерть Дамиана полностью развязывает мне руки.

— Нифонт, мне жаль, что так произошло с Горным, — Такеши сжал руки в кулаки, резко выдохнул и его взгляд схлеснулся со взглядом Нифонта: алое пламя и изумрудный огонь сошлись в безмолвном поединке. — Мне его действительно жаль. Но любой, кто станет между мной и моей невестой последует за ним. Помни это.

Темный Император чуть склонил голову и отключился, а затем совершенно без сил откинулся в кресле и закрыл глаза. Анита… он не знал где она сейчас, не знал как она. Единственное что он знал наверняка — это то, что сделает все и вернет ее. Да, он сделает все, чтобы она снова была рядом с ним.

— Что же ты творишь… — полный непонимания и боли голос Дайске вернул Такеши в реальность. — Да, ты сильнее ее и можешь попытаться удерживать ее силой или шантажем. Но, опомнись, это же Анита…

— Дайске, ты забываешься, — хлестнуло льдом. — Свободен.

— Простите, мой император, — насмешливо произнес мужчина, поклонился и направился к выходу.

Там он замер и едва слышно произнес:

— Можете наказать, но я все равно скажу это. Я не знаю, что там у вас произошло, не знаю, почему она ушла. Но убивая ее друзей ты причиняешь боль Аните и еще больше отталкиваешь ее от себя. Не делай глупостей и осознай, что силой ее тебе ни вернуть, ни удержать.

— Уходи, — голос Такеши звучал хрипло и сдавленно.

Дайске тяжело вздохнул и вышел — похоже, ему не удалось достучаться до здравого смысла Такеши, тот просто не услышал его. Мужчина задумался, кого мог бы выслушать император, и помрачнел: Астарта находилась в глубоком сне, восстанавливая множественные повреждения, нанесенные ей Анитой, Исао был сейчас недоступен, пребывая в регенераторе на Тахире, и еще было неизвестно, отпустит ли его Нифонт. Его самого Такеши отказался услышать, как откажется слушать и Даичи. Оставались только Табит да Тигран. Дайске связался с Табитом, но тот только рыкнул, что скорее прикончит Темного, чем станет с ним разговаривать сейчас и отключился без каких-либо объяснений, чем поверг советника в полнейший шок. Мужчина недоумевал, что умудрился натворить Такеши такого, если страж настолько зол на него. И пока думал, стоит ли беспокоить Тиграна, столкнулся с ним в коридоре.

— Так, так, так, — насмешливо протянул Тигран. — Дайске, собственной персоной и прямо из покоев Рэма. Что все никак не успокоишься? Поверь, не станет он твоим лю…

— Слушай, Тигран, — оборвал на полуслове того советник, — сможешь достучаться до императора и заставить его кое-что осознать?

Тигран застыл, внимательно разглядывая стоящего напротив него встревоженного мужчину.

— Дайске, ты меня пугаешь. Забудь о Рэме.

— Как можно забыть!? Да у него крыша едет! Он и Аниту потеряет и в войну с Нифонтом нас втравит!

— Стоп, ты сейчас о чем? — ошарашенное и едва слышно: — Так ты знаешь…

— Знаю, — короткий кивок. — Недолго правда, но знаю. Так попытаешься немного вправить Такеши мозги?

— Уже пытался, — поморщился Тигран, — бесполезно.

Дайске витиевато выругался, замолчал и ругнулся снова.

— Ого, — хмыкнул Тигран, — что все настолько серьезно?

— Война просто вопрос времени, — усталое.

Тигран нахмурился, почувствовав, что советник не шутит.

— Я попытаюсь с ним поговорить, но если дело коснется Аниты, то тут я бессилен. Он ее ни за что не отпустит. Боюсь он будет готов даже запереть ее и приковать, чтобы не сбежала.

Советник аж за голову схватился.

— Она не простит такого…

— Знаю, что не простит, — горькое. — Видел ее: гордая, сильная, красивая. Ей нужна свобода, а в клетке она либо умрет, либо разнесет клетку к фоморам. Ладно, понял, попытаюсь поговорить, хотя Табита он бы послушался лучше.