— Вам посчастливилось жить в таком месте, как Найроби, — заметил Найджел. — Я слышал, что основная часть страны по сей день остается сельской местностью.

— Да нет, это не совсем так, — ответил Питер и открыл пачку сигарет. — О боже, я уже все выкурил…

— Ничего страшного. — Найджел встал и подошел к столику, на котором стояла пластиковая коробка для сигарет — одна из тех игрушек, что он иногда дарил Рите.

Питера поразило, что адвокат Риты так хорошо знает привычки дома. Хелен с тревогой ждала возвращения хозяйки.

— Мистер Кресланд, Рита, конечно, говорила вам, что мы с ней надеемся пожениться до Рождества? — спросил вдруг Питер.

Хелен затаила дыхание. Она заметила, как сузились глаза Найджела. Но он спокойно улыбнулся.

— Нет, Рита ничего не говорила мне об этом, — сказал он после недолгой паузы. — Первой, кто дал мне хоть какую-то информацию, была ваша сестра. Но я не видел Риту несколько недель. Сначала она лежала в клинике, потом у меня был грипп, а затем я провел неделю в деревне, восстанавливая силы. Но полагаю, Рита сказала вам, что ожидает моего визита?

— Нет, — засмеялся Питер, — ничего не говорила.

Найджел удивленно поднял брови. Питер нахмурился. В Найджеле было что-то такое, что ему определенно не нравилось, хотя он всегда считал, что составлять о ком-то поспешное мнение неправильно. Однако сейчас он вспомнил, что Рита ни разу не упоминала имени своего адвоката.

И тут вернулась Рита. Она открыла дверь своим ключом и влетела в гостиную. Увидев во дворе машину Питера, она слегка досадовала, что не смогла сама принять его.

— Привет… — начала она и, внезапно онемев, замерла на пороге и уставилась на хорошо знакомую фигуру, поднимавшуюся с кресла.

Кровь отхлынула от ее лица. Но для мужчины, который в последний раз видел ее в клинике, она никогда не выглядела красивее, чем сейчас, Рита была одета в меховую шубку, капли растаявшего снега мерцали на фиолетовой шляпке с перьями и блестящем мехе. Нет никого под стать ей, решил Найджел. Несмотря на свою ярость, он понял, что все еще неистово хочет ее, но безжалостно решил поиграть с ней, как кошка с мышкой.

— Моя дорогая! — воскликнул он, протягивая ей руку. — Как ты?

Хелен, затаив дыхание, наблюдала. На мгновение она испугалась, что Рита сейчас упадет в обморок, но та только выронила сверток, который принесла. Найджел наклонился и подал его ей. Хелен заметила в глазах Риты смесь ужаса и отвращения, но она, как всегда, взяла себя в руки и вновь стала хозяйкой положения.

— Что за удивительный сюрприз, мой дорогой Найджел! — с показным радушием воскликнула Рита. — Как поживаешь? Мы давно не виделись. — Она повернулась к Питеру: — Я совсем не ожидала тебя…

Питер тоже был восхищен прелестной картиной. Забирая у Риты из рук сверток, он взглянул в ее прекрасные глаза, полные страстной любви к нему, и вдруг почувствовал необъяснимое раздражение. Всего несколько минут назад он спокойно слушал с Хелен любимую музыку, а теперь атмосфера была наполнена тревогой и лихорадочным возбуждением, которые Рита всегда ухитрялась приносить с собой.

— Мне пришлось самому представиться твоему… э-э-э… жениху, — усмехаясь, сказал Рите Найджел.

Она нервно закусила губу. Час настал, подумала она, и Найджел пришел, чтобы заявить о своих правах. Как далеко он намерен зайти, она не знала и даже не могла предположить.

Разговор стал общим, и Рита поняла, что Найджел почему-то сам позволил, чтобы его принимали за ее адвоката. Она злилась на себя за свою выдумку. Но изменить что-либо не могла.

— Приготовь чай, Хелен, — резко приказала она, и Хелен была рада уйти из гостиной.

Рита сняла шубку, села на софу и потянулась за сигаретой. Коробка оказалась пустой.

— О, черт, — заметил Питер, — и у меня все закончились.

Найджел, прищурившись, взглянул на Риту.

— У меня есть пачка твоих любимых в кармане пальто. Сейчас принесу, — сказал он.

«Твоих любимых? А он хорошо с ней знаком!» — мрачно подумал Питер. Угрюмо нахмурившись, он подошел к окну и отдернул занавеску. Улица была вся засыпана снегом. В сумраке снег казался серым и грязным. От окна тянуло холодом, Питер с благодарностью вдохнул свежего воздуха и вдруг почувствовал неприязнь к Лондону, английскому климату и затосковал о безоблачном голубом небе и солнце Кении. Ему никогда не было легко и непринужденно в надушенной и жаркой квартире Риты. И ему не нравился ее адвокат.