Лимонов принимает решение сотрудничать с крайне правыми, близкими к Ле Пену, изданием «Choc du Mois», становится членом редколлегии сатирического еженедельника «Idiot International», который в 1973 году основали Сартр, де Бовуар и друг Лимонова Жан-Эдерн Аллиер. Некоторое время журнал не издавался, вновь вышел в свет в 1989 году. Тираж некоторых номеров достигал 250 тысяч. Жан-Эдерн не только привлек к работе Лимонова, но и заставил его писать по-французски. В их коллективе работал и Мишель Уэльбек. Именно тогда издательство «Фламмарион» и получает план книги Лимонова «Дисциплинарный санаторий», которую писатель создал в 1988–1989 годах.

На мой взгляд, «Дисциплинарный санаторий» – одно из самых тяжкочитаемых произведений писателя, является до предела ясным и непредвзятым диагнозом упадочного состояния капиталистического Запада. Передового и прогрессивного общества там нет и быть не может. Запад стоит на математизации отношений в обществе, насильственной социализации человека. На той классовой эксплуатации, неуверенности человека в завтрашнем дне, которую так неумело, кондово расписывала советская пропаганда, но с которой мы на постсоветских просторах познакомились во всей красе. Из чего следует, что приевшиеся нам заклинания отечественных политиков и мыслителей о неотвратимости нашей как бы евроинтеграции пустопорожни. Даже вредны. Миф о благотворности европейских ценностей развеян.

Писатель, как и почитаемый им Константин Леонтьев, с отвращением наблюдает за буржуа в кургузом пиджачке. Он пишет в последние годы постоянного жительства на Западе книгу-разоблачение, много статей-разоблачений и помогает разобраться в первоистоках той жуткой действительности, которая окружает нас сегодня дома. Действительности психсанатория.

Сам же переход к осмыслению себя на Западе и в родных землях занимает у Лимонова длительный период. В основе, как он полагает, столкновение, противопоставление, конфликт. В прошлом остались частные конфликты. Харьков – подросток Савенко. США – русский поэт. ФБР – критик США. Франция – интеллектуал. Когда осточертело просиживать в очередях с другими ущемленными в правах каждые три месяца для получения вида на жительство, вступает в борьбу за французское гражданство. Французская контрразведка ставит ему палки в колеса. С 1983 года начинает переписку с французскими министерствами. Получает тридцать ответов. Французские интеллектуалы выступают в его защиту. Депутаты-коммунисты, философ Деррида, сюрреалисты Супо и де Модьярг, Франсуаза Саган. Больше ста подписей. Газета «Либерасьон» дважды по два разворота посвящает одной проблеме «Лимонов и французское правительство». В 1987 году наконец добился французского гражданства. А кто, забегу вперед в жизнеописании писателя, осудил дискриминацию в 1999–2007 годах Эдуарда Лимонова на Родине-«неньке»? Единицы. Кто-то ханжески решит в оправдание привести те или иные его политические высказывания. А разве мы сами всегда высказывались так, что не заслужили критики и сомнения? Последние двадцать лет Эдуард Лимонов противостоит лжи и тоталитаризму постсоветских режимов:

– Я не могу быть одиночкой. В конце восьмидесятых я задумался и даже начал болеть – у меня грудь болела: я не мог представить, как жить дальше. На тот момент во Франции было опубликовано семнадцать моих книг, я был признан, наверняка стал бы членом Академии, как Тарасов (Анри Труайя). Я еженедельно писал статьи для французского журнала, ну правили бы меня, подумаешь!.. Талант – все равно талант. Но такая жизнь мне была не нужна. Хотелось дела, которое выходило бы за пределы моей личности и жизни. Я это нашел в политике. Тут каждый день борьба…

В Будапеште около восьмидесяти литераторов со всего мира собрались 20 июня 1989 года на конференцию. Чеслав Милош стал заунывно, по бумажке, по-агитпроповски толковать о советской власти как империи зла. Снова возмутителем спокойствия становится Эдуард Лимонов, как ни пытался председательствующий лишить его микрофона. Писатель просветил собравшихся, что не один Сталин подписывал соглашения с Третьим рейхом. Напомнил о польско-немецком договоре, о Мюнхене, об оккупации польскими войсками Тешина в Чехословакии в 1938 году. Пояснил, что двадцатый век – век вторжений. Что в этот век в международных отношениях советская власть была куда менее кровопролитна, чем Запад. Теорию века вторжений Лимонов изложит в статье от 23 февраля 1991 года в «Красной звезде».

С конца восьмидесятых конфликты Эдуарда Лимонова перерастают из интеллектуальных еще и в жизненные, физические. Он становится на сторону политически некорректных сил, некорректных для буржуа, мещанина. Это ведет бунтаря на фронт, к созданию национал-большевизма. К аресту 2001 года и узилищу. Он всегда стилен, ярок и неповторим. Он бунтует.

В 1989 году Юлиан Семенов печатает в журнале «Детектив и политика» рассказы Лимонова «Коньяк “Наполеон”» и «Дети коменданта».

– Свободный стихотворец в Москве, я многие годы презирал запятые и утверждал, что даже самый вид запятой вызывает во мне отвращение, – пишет Эдуард в рассказе «Коньяк “Наполеон”». По иронии судьбы в газете русскоговорящих эмигрантов тогда, в 1975 году, ему, искавшему любой заработок, нашлась работа корректора.

Первая публикация прозы в СССР. Первый шок. Произведения редактируют без ведома автора.

Странник впервые возвращается домой в том же 1989 году. В первый или второй вечер снова потрясен. В ресторане «Олимпийский» гуляют нувориши, кооператоры, бандиты. К офицеру милиции обращаются как к своей прислуге. В России всегда умели унижать…