Наконец, впереди показался необходимый нам 56-этажный небоскреб. Я сбавил скорость на подступах к зданию и затормозил в нескольких метрах от полицейских машин.

— Вот видишь, а ты боялся. Зато как быстро, — я посмотрел на свои наручные часы, — почти шесть минут!

— Это, несомненно, все оправдывает, — саркастически ответил Райан.

Мы вылезли из машины и поспешили к полицейским, медленно промокающим до нитки под усиливавшимся дождем. Вокруг стояло восемь полицейских машин и подступы ко входу в здание окружали по меньшей мере двадцать офицеров полиции.

Конечно же, не обошлось без зрителей и репортеров. Первые, как и полагается, завороженно устремили свои взгляды к небесам, направив ввысь камеры своих смартфонов, а вторые нагло пытались пробиться сквозь полицейское ограждение.

Я посмотрел вверх: передо мной красовался внушительный двухсотметровый, но отнюдь не самый большой небоскреб Нью-Йорка. Это было жилое здание и состояло оно из трех равных по высоте блоков, построенных один на другом. Самый массивный блок, как и полагается, был построен на земле — на нем располагался следующий блок, который был немного тоньше по ширине, и следом шел последний самый тонкий блок. Таким образом, здание имело трехступенчатую структуру и каждая ступенька представляла собой довольно-таки большую площадь свободного пространства. На краю первой такой ступеньки, на двадцатом этаже и на высоте примерно в семьдесят метров я заметил весьма крупного человека в белой футболке и темных штанах. Семидесяти метров было более чем достаточно, чтобы разбиться с такой высоты насмерть.

Мы подошли к полицейским, нас встретил уже немолодой мужчина в коричневом пиджаке и галстуке. Судя по всему, это был детектив.

— Я специальный агент Стиллер, это специальный агент Фокс, — мы предъявили свои удостоверения.

Офицер кивнул:

— Я детектив Синглтон.

— Что у вас с ним? — я кивнул в сторону небоскреба.

— Парень, похоже, решил покончить с собой, но пока сомневается в том, что это действительно хорошая идея, — Синглтон провел нас за полицейское ограждение. — Мы еще не установили его личность, а сам он не горит желанием вести конструктивный диалог. Он только угрожает спрыгнуть, если мы попробуем приблизиться к нему.

— Нам сообщили, что он говорил о том, что его хотят выпотрошить и едой посыпать.

— «Я не позволю вспороть себе живот как какой-то свинье! И не хочу, чтобы меня измазали едой!» Я лично слышал, как он это кричал, — детектив нервно посмотрел на все еще стоящего на краю здания беднягу и провел рукой по своим седым усам.

— Детектив, нам важно знать наверняка, он точно так и сказал? Вы не могли ослышаться? — я стремился выяснить как можно больше информации, прежде чем отправляться на двадцатый этаж к психически неуравновешенному человеку.

— Слушайте, агент Стиллер, я может, уже не молод, но слышу пока еще хорошо. Я мог немного перековеркать фразу, с такой высоты разобрать его слова довольно проблематично, но он точно говорил что-то про «вспороть живот» и «измазать едой». Спросите у моих ребят — тут все это слышали.

Я окинул взглядом стоящих поблизости двух офицеров в полицейских формах и они утвердительно кивнули.

— Ясно. Вы пытались к нему подобраться?

— Только один раз, но сразу поняли, что это плохая идея и решили не рисковать. Затем мы получили звонок от ваших с приказом не приближаться. Вот только вас и ждали.

— Дайте мне ваш мегафон.

Синглтон взял мегафон с крыши полицейской машины, отряхнул его от затекшей внутрь дождевой воды и вручил мне. Я направил мегафон вверх и максимально громко попытался произнести:

— Сэр, пожалуйста, выслушайте меня, прежде чем совершать необдуманный поступок, — мегафон сделал свое дело и мой голос раздался на всю улицу. — Я из ФБР и все что я хочу — это просто с вами поговорить.

На секунду мне показалось, что он вот-вот спрыгнет и у меня сжалось сердце в ожидании самого худшего, но через миг я услышал, как он что-то кричит в ответ. Небо было затянуто темными тучами, а дождь продолжал усиливаться и добавлял лишнего шума на улице, но из его криков я смог разобрать что-то вроде «не трогайте меня» и «не хочу разговаривать».

Я снова поднял мегафон:

— Сэр, все, о чем я вас прошу — это самое маленькое одолжение. Мы не вправе указывать вам, что делать. Это ваша жизнь и ваш личный выбор, но вы можете располагать очень важной для нас информацией. Пожалуйста, я вас прошу, просто ответьте на пару вопросов.

Он молчал. Все полицейские, репортеры и обычные зрители завороженно стояли с поднятыми к небу головами и не шевелились. Все ожидали худшего, но через несколько секунд, бедняга, похоже, решил ответить и прокричал в ответ что-то вроде «хорошо, задавайте».

— Сэр, но я не смогу с вами так общаться, я практически вас не слышу, — вновь прокричал я. — Мне нужно подняться к вам, и я уверяю вас, что тут нет никакого подвоха. Мне, правда, ужасно сложно общаться с вами таким образом. Я прошу вас только позволить подняться к вам и кое-что спросить. Я не буду пытаться вас как-то остановить, просто задам пару вопросов.

Ответа не последовало.

— Я, конечно, вижу только белое пятно вверху, — тихо произнес Райан, — но, по-моему, он колеблется. Стоит попробовать задавать ему вопросы прямо отсюда.