Дамбу размывало.

— Дамбу, дамбу надо заделывать! — решительно произнес Владимирский. — Петр Данилович, наладьте транспорт… Назар Ильич, позаботьтесь насчет инструментов.

Через минуту Кухтенков и Хромов спускались вниз к дамбе. Горняки, обогатители, старатели последовали за ними. Достаточно было одного взгляда, чтобы Кеша и Захар поняли друг друга, и еще одного взгляда, чтобы мысли Кеши и Захара передались Зырянову, Трещенко, Ване Гладких, Троше Зубареву, — и школьники присоединились к остальным.

Вода хлестала сверху. Вода была внизу. Вода, бушуя и бесясь, сбивала с ног, сводила руки, леденила тело.

Носились туда и сюда таратайки. Дед Боровиков и Назар Ильич нещадно погоняли лошадей. Жены старателей месили башмаками раскисшую почву, перетаскивая на носилках камни, землю, навоз; всем этим заваливали дамбу, укрепляли ее, отстаивая от стихии дождя.

— Такая же история, товарищи, была с рекой Хуанхе, — говорил, еле шевеля синими губами, Трофим Зубарев. — Реке надоело старое русло, и она рванулась в сторону.

— Малыш, — ехидно заметил Ваня Гладких, выплевывая воду, — сбегай, пожалуйста, в интернат, принеси Троше учебник. Мы будем работать, а он — читать вслух.

Но Малыш не отвечал. Он, кажется, и не слышал Ванюшиных слов. Уцепившись руками за камень, стоя на самой вершине дамбы и ежесекундно рискуя быть смытым водой, Тиня Ойкин смотрел в сторону школы.

Джалинда была неукротима. Несколько сараев на ее берегу, подмытые водой, опрокинулись набок и превратились в нескладную груду дерева, железа и камня.

На крыше боровиковского дома, со всех сторон окруженного водой, сидела, завалившись вещами, Марфа Ионовна. Обеими руками обняла она жалобно блеявшую козу. У погруженного по самые окна дома стояла большая лодка, из которой дед Боровиков и Брынов вели с бабкой переговоры.

— Слезь, говорят! — кричал дед. — А то в Амур уплывешь с избой вместе.

— Да куда же я, Петр Данилыч, хозяйство свое покину, — причитала старуха.

— Слезайте, Марфа Ионовна, — уговаривал Брынов. — Ничего с вашими вещами не будет. Надо вот школу спасать…

— Слазь, жена! — рассвирепел дед. — А то развод дам!

— Ладно уж, — согласилась Марфа Ионовна, — только и козу забирайте… Без козы не пойду!

— Ну уж что с вами делать! — нетерпеливо взмахнул рукой Брынов. — Спускайте свою рогатую.

Вода уже снесла заплоты, подобралась к школе и ринулась в первый этаж.

— Платон Сергеевич, Андрей Аркадьевич, — распоряжался Владимирский, — тут народу хватит и без вас, идите, пожалуйста, в школу.

Кухтенков и Хромов с ребятами бросились к школе.

Но они напрасно опасались: школу не забыли.

Альбертина Михайловна и Шура Овечкина, по щиколотку в воде, выносили приборы из физического кабинета и экспонаты школьного музея. Подоткнув платье, разъяренная и находчивая, носилась по классам Татьяна Яковлевна, снимая портреты, свертывая дорожки. Геннадий Васильевич и Варвара Ивановна с юными садоводами отстаивали от воды пришкольный участок.

Бригаду комсомольцев-школьников возглавила Зоя Вихрева, которая командовала и Митей Владимирским, и Сережей Бурдинским, и Линдой Терновой, и Сеней Мишариным. Встряхивая косичками, она повелительно посылала их то в один, то в другой угол школы.

С поселковыми женщинами пришла Клавдия Евсюкова. И Хромов в который раз подивился ловкости этой хрупкой женщины, силе ее маленьких рук и тому, как хорошо она умеет все делать.

Они встретились на лестнице. По ней туда и сюда стремительно проносились взрослые и ребята, затаскивая на второй этаж мебель, приборы, книги и спеша обратно.

Руки Евсюковой были заняты свертком с картами.

— И вы, Клавдия Николаевна!

— И я! — в тон ему ответила женщина и с тревогой спросила: — Кешу моего не видали? И Назара?

— На дамбе, Клавдия Николаевна… Тяжело там, Джалинда взбесилась: все разносит!

Евсюкова мотнула головой, отбрасывая упавшие на лоб волосы:

— Отстоят дамбу. А вот вы на вечер выпускной приглашали в пятницу: теперь уж не до него будет.

— А ну те-ка, посторонитесь!

Тяжело дыша, мокрая, растрепанная, подошла Марфа Ионовна Боровикова. Одной рукой она обняла огромный голубой глобус, в другой за веревку тащила свою козу, казалось вышедшую из морских пучин.

— Чуть, милые, от деда не унесло, — сказала Марфа Ионовна. — А стайка какая пропала… Как раз к дедкиному празднику справили!.. Ну, Клавдия, я пойду наперед, а ты Машку мою подгоняй, а то она от воды сдурела.