Сидя в машине, он распечатал пакет и нашел там томик недавно опубликованных мемуаров фельдмаршала Герд фон Рундштедта «Командир и солдат». Как только он открыл книгу, бомба, хитро в нее вмонтированная, взорвалась. Машину разорвало буквально надвое.

Три месяца спустя Насер отправил плохо подготовленных и дезорганизованных федаинов на фронт в войне за Суэц, где они почти полностью были уничтожены израильтянами.

Годы после этого ушли на то, чтобы федаины оправились от этих потрясений и смерти полковника Хафеза. И только после Шестидневной войны в 1967 г. вновь появилась организация, которая была оценена одним из руководителей израильской разведки как «смертельно для Израиля опасная».

В настоящее время эксперты в Израиле считают операцию «Хафез» излишне усложненной и обвиняют Харкави и его коллег за то, что они в своем плане опирались на зыбкие предположения, что эль-Талвука будет доставлен непосредственно к Хафезу и что Хафез вскроет пакет. И того, и другого могло не произойти. Капитан Асаф, например, куратор эль-Талвуки, мог первым встретить его и поинтересоваться содержанием пакета.

Однако ничего подобного не случилось. Харкави все рассчитал совершенно точно. Его почерк в плане этой операции просматривался очень ясно.

Он прекрасно ориентировался в психологии действующих лиц. Настолько, что мог предсказать, как в заданных условиях они будут реагировать. Казалось даже, что все их поступки были запрограммированы. Хафез должен был открыть пакет, потому что никто другой на это бы не решился.

Оба врага Израиля, осужденные израильской разведкой были ликвидированы. Впервые в ее истории на обложке папок с делами, сдаваемыми в архив появился стереотипный в практике служб безопасности штамп: «Закончено с максимальным эффектом».

Никаких международных последствий эти дела не имели. Не было и политических просчетов.

Операция могла послужить подтверждением тезиса: «Самым могущественным нашим оружием является разум». Этим тезисом руководствовались Мосад и Военная разведка. Харкави на практике продемонстрировал, что развитый интеллект может служить орудием в борьбе с врагами.

Несмотря на достигнутые Харкави успехи в деле с Хафезом, он не мог более противостоять давлению Исера Харела.

Харел уже давно считал дублирование функций Мосада Военной разведкой, т. е. существование двух разведывательных организаций, убыточным, а конкуренцию между ними вредной.

Провал операции «Сюзанна» помог ему добиться контроля над операциями Военной разведки. Более того, он обладал теперь достаточным авторитетом, чтобы этот контроль обеспечить.

Военная разведка потеряла импульс к организации спецопераций в глубоком тылу противника. Харкави это не слишком волновало. Он давно уже считал увлечение спецоперациями малообоснованным. Нередко они были рассчитаны на то, чтобы просто произвести впечатление на влиятельных в правительстве лиц. С профессиональной точки зрения, по его мнению, подобные операции редко бывают оправданы — не только те, что организовывала разведка Израиля, но и вообще любая разведка в мире. Харкави, несомненно, был прав, но доказать это ни своим коллегам военным, ни премьер-министру не мог, тем более что непосредственного доступа к Бен-Гуриону, в отличие от Харела, у него не было. Харкави приступил к превращению Военной разведки в научно-исследовательский центр, благо сторонников агрессивных действий типа Джибли и Бен-Цура больше в ней не было. Исследовательская работа и тщательный научный анализ полученных сведений получили в разведке не меньшее значение, чем подразделение 131.

Харкави уклонился от открытого спора с Харелом относительно спецопераций только потому, что не считал это сколько-нибудь серьезным делом.

После Суэцкой войны эта точка зрения возобладала. Англия и Франция в союзе с Израилем решили воевать с Египтом, чтобы обеспечить себе свободный доступ к Суэцкому каналу.

Было решено, что Израиль будет вести наступление в Синайской пустыне, а Англия и Франция пошлют войска под предлогом необходимости вмешаться, чтобы предотвратить разрушение канала. Это было логично, поскольку до национализации канала Насером именно Англия и Франция несли ответственность за безопасность судоходства по нему.

Израильская армия и воздушные силы действовали отлично, и все задания были выполнены. Но в политическом отношении репутация Израиля пострадала. Особенно в Америке.

Завоеванные территории, в том числе и полосу Газы, пришлось возвратить. Войска ООН, правда, прибыли, чтобы разделить враждующие стороны и обеспечить Израилю свободу судоходства в заливе Акаба, но выигрыш был в общем для Израиля незначительный.

Военная кампания Суэц — Синай показала, что не только израильская разведка, но и британская, и французская — действовать эффективно не умеют. За месяц до начала военных операций была создана на Кипре совместная разведывательная организация трех стран — Израиля, Англии и Франции. Они должны были подготовить всю информацию перед началом военных действий. Эта информация на поверку оказалась крайне недостаточной. Самой сильной на Ближнем Востоке была британская разведка. Тем не менее и она на этот раз располагала ничтожными сведениями. Вероятно, это было следствием традиционной секретности, присущей британской разведке вообще. Англичане в этой ситуации не сумели преодолеть застарелого недоверия к своим теперешним союзникам. Французы оказались более свободны от предрассудков, но их информация, достаточно доброкачественная, но неглубокая, в полевых условиях оказалась малопригодной. Что касается Израиля, то его разведка предоставила в распоряжение командования много полезной информации и, главное, карты Синайской пустыни, которые по качеству превосходили все до того времени известные, в том числе и египетские.

Но израильская разведка заведомо недооценила способность египетской армии к сопротивлению. В результате во время военной кампании израильские дивизии зачастую оказывались не там, где они были более нужны, и не тогда, когда были нужны.

Для израильского военного командования этот просчет означал многое. Израиль, как ни одна другая страна в мире, не мог допустить ни бездействия своих военнослужащих, ни простоя оружия. Израильские военные, покидая фронт после войны за Суэц, прерванной под нажимом Америки, знали, что эту войну придется когда-нибудь вести вновь.