Один только Алтунин допускал, что майор Джилавян мог податься в бега, опасаясь разоблачения, но мысли свои до поры до времени держал при себе. Спустя двое суток после того, как тело пропавшего майора не было найдено ни на территории от Петровки до Козицкого, ни в моргах, версия с бандитским нападением отпала. Территорию осмотрели тщательно, заглянув в каждый дровяной сарай, в каждый подвал, чердаки и то осмотрели для порядка, несмотря на то, что никакой убийца в здравом уме не стал бы тащить труп по лестнице на чердак. Но существовала вероятность, что Джилавяна могли заманить на чердак, например криками о помощи, и там уже убить. На все неопознанные трупы, значившиеся в сводке, начальник отдела отправлял Семенцова — опознавать. Вдруг Джилавян отправился куда-то по своим делам и там его убили. На телеграмму, отправленную в Ереван, жене Джилавяна, пришел ответ: «Не имею сведений местонахождении мужа волнуюсь».

Два дня — достаточный срок для того, чтобы делать выводы, хотя бы предварительные.

У Алтунина по поводу Джилавяна состоялся разговор с начальником отдела. Тот вызвал к себе и в лоб спросил:

— На каком основании ты заподозрил Джилавяна? Байку про Колю Стулова я помню, меня правда интересует. Что у тебя на него было?

— Ничего, кроме подозрений, — попробовал было уйти от ответа Алтунин.

— Выкладывай все! — потребовал начальник. — И чтобы без утайки, иначе разговор у меня с тобой будет другой, совсем неласковый.

Угроза Алтунина не испугала, но он понимал, что начальник имеет основания настаивать. Исчезновение сотрудника при невыясненных обстоятельствах — это ЧП. А уж если этот сотрудник подозревался кем-то в связях с преступниками, то ЧП в квадрате. Поэтому Алтунин рассказал то, что узнал от Левковича. Про родство эксперта с убитым дантистом-валютчиком упоминать не стал, потому что к делу это не относилось. Вызванный Левкович подтвердил слова Алтунина и сообщил, что до сегодняшнего дня Джилавян к нему ни с какими просьбами не обращался.

— Развели бардак! — проворчал Ефремов. — Вот скажу вашему Плавунову, пусть обратит внимание на то, что у него под носом творится…

Левковича угроза не испугала. То ли не верил, что Ефремов наябедничает его непосредственному начальнику, то ли Плавунов был в курсе того, что его сотрудники идут навстречу своим знакомым. С одной стороны, — нарушают, с другой стороны, без знакомых не проживешь, потому что в годы войны то дефицитную серную кислоту, без которой в лабораторном деле никак и никуда, приходилось добывать по «своим» каналам, то не менее дефицитный эфир, то еще что-то.

Отпустив Левковича, начальник отдела по-простецки почесал затылок и упрекнул:

— Что ж ты мне, Алтунин, сразу-то всего не сказал? Развели, понимаешь, детский сад с песочницей и качелями.

Почему сад непременно должен был быть с песочницей и качелями, для всех оставалось загадкой.

— Не хотелось при Джилавяне Левковича закладывать, — ответил Алтунин, — да и вообще… Вы же человек занятой, а у меня одни домыслы были…

Не то, чтобы упрекнул, а так — упомянул для порядка.

— Чтобы старый проверенный сотрудник… — начальник оттянул пальцем воротник гимнастерки и повертел головой. — Он же с самим Менжинским начинал!

— С кем Троцкий начинал, помните? — тихо поинтересовался Алтунин, не любивший ни козыряния громкими именами, ни упоминания их в таком вот контексте. Какая разница, кто с кем начинал работать? Дурак при любом начальнике останется дураком, а подлец — подлецом.

Начальник отдела сделал круглые глаза и покачал головой, словно хотел сказать — ну ты хватил, Алтунин! Но вместо этого сказал другое.

— Раз уж ты поднял, то тебе и нести. Порасспрашивай джилавяновских соседей на предмет странных знакомых нашего майора. Жил он один в большой квартире, ни жены, ни соседей, так что вполне мог принимать у себя разных знакомых. Особенно при наличии такого пережитка старины, как черная лестница, по которой можно приходить и уходить незамеченным…

Черными лестницами, предназначенными для прислуги, люди давно уже отвыкли пользоваться, превратив свободное пространство в некое подобие склада. Выносили туда сундуки, предметы мебели, короче говоря, все то, что в квартире мешало, а выбросу не подлежало.

— На работе он осторожничал, а дома вполне мог расслабиться, — продолжал начальник отдела. — Ты поспрашивай народ, вдруг что узнаешь…

— Алексей Дмитриевич, а теперь, в рамках моего задания, я могу взглянуть на личное дело Джилавяна? — спросил Алтунин.

— Какой ты настырный, однако, — усмехнулся начальник. — Думаю, что не можешь, потому что его дело уже должно быть там…

Он неопределенно махнул рукой. Алтунин так и не понял, кто именно затребовал дело.