— Вы давно работаете в этом зоопарке? — спросил Витька ветеринара.

— Неделю, — признался Владимир Иванович.

— Понятно, — кивнул Витька. — Вас разыграли, как новобранца. Но при чем здесь я?!

Ветеринар взял протянутую Витькой сигарету. Мужчины закурили. Пауза была недолгой. Витька взглянул на врача.

— Меня Виктором зовут, — представился он.

— А меня Владимиром Ивановичем… Володей.

— Слушай, Вовка, а почему ты в ветеринары пошел, если пауков боишься?

— Я не ветеринар, — буркнул врач.

— А кто же?

— Гинеколог.

— Как же ты в этой лечебнице для кошек оказался?

— Я женился…

— И что из этого следует?

Володя скомкал сигарету и швырнул ее в угол. Его доброе лицо вдруг стало по-мальчишески злым.

— Вы все ничего не понимаете! — словно продолжая давнишний спор, вдруг закричал он. — Гинекология — прежде всего наука. Наука помогать людям! В ней нет ни грамма той пошлости, о которой все думают! Понимаете?!.. А я был очень хорошим врачом и этого не может знать только последняя идиотка!

— Нет, как раз я все понимаю, — согласился Витька. — Жена ревнует.

Ветеринар скис. Он безнадежно махнул рукой и замолчал.

Общие приключения и опасности, какими бы смешными они не казались, сближают людей. Позолоченная вежливость с ближним уместна только до поры.

Витька положил на плечо ветеринара тяжелую руку.

— Слушай, поможем друг другу, а? — спросил он.

— Как? — искренне удивился Владимир Иванович.

— Просто. Ты мне поможешь в решении моих проблем, а я тебе — твоих.

До последнего дня, в силу своей врожденной интеллигентности, Владимир Иванович предпочитал страдать молча. Ему было стыдно просить совета не только у своих друзей, но и у родителей. А страдал Владимир Иванович очень сильно. Доказывая свою правоту жене, он мог кричать на нее, топать ногами и даже бить посуду. Но всегда, в конечном итоге, он уступал молодой женщине, потому что придерживался стародворянского мнения о том, что женщина это, прежде всего, непостижимая загадка. Чудовищная смесь состоящая из большого и чистого чувства, приличного воспитания, горячего темперамента и наивной веры в силу любви, сделала семейную жизнь Владимира Ивановича просто невыносимой. Но что хуже всего, на следующий день после скандала Владимир Иванович всегда просил прощения. С каждым разом юная женщина прощала мужа все менее охотно и менее тепло. А вчера жена простила Владимира Ивановича настолько холодно и формально, что он не выдержал и закатил очередную истерику.

Бывший гинеколог задумался. Предложение случайного посетителя показалось ему и неприличным и привлекательным одновременно. После продолжительной борьбы болезненный интерес одержал верх.

— Хорошо, я согласен, — убито согласился Владимир Иванович.

Он прикурил вторую сигарету и рассказал Витьке все о своей нелегкой жизни.

Витька слушал молча, изредка сочувственно кивая головой.

— Ну вот, пожалуй, и все, — Владимир Иванович с надеждой посмотрел на Витьку и попытался улыбнуться. — Какой диагноз вы поставите?

— Ну, что ж… Начнем с того, Вовка, что ты дурак. Полный дурак.

Бывший гинеколог молча согласился. В противном случае ему было просто не за чем выслушивать советы постороннего человека.

— …А как и все дураки, ты усложняешь проблему, — продолжил Витька. — Запомни, с женщиной нужно драться. И чем чаще, тем лучше.

— А я что делаю?! — снова удивился бывший гинеколог.

— Не так, как ты, — Витька потер наморщенный лоб. — Как бы тебе все попроще объяснить? Ну, что бы ты понял…

— Мне попроще не надо, — сказал ветеринар. — Я умный, я и так все пойму.

— Был бы ты умный, работал врачом, а не пауков тут ловил, — снисходительно улыбнулся Витька. — Теперь слушай меня внимательно и ничему не удивляйся. Это будет обычный сеанс шоковой терапии.

— Какой-какой терапии?! — все-таки удивился ветеринар.

— Шоковой. Ничем иным, такого как ты интеллигента, не прошибешь.

На лице Владимира Ивановича появилось заинтересованное выражение. Еще никто и никогда не пытался помочь ему таким экзотическим способом. Кроме государства, разумеется. Но государство только обшаривало карманы и, облегчая их, даже и не пыталось облегчить личную жизнь своих граждан.

Витька сосредоточился. Тема взаимоотношений мужчины и женщины была одной из его самых любимых. Будущий монополист закрыл глаза. Перед его мысленным взором тут же предстало лицо Лены. Женщина усмехалась и корчила высокомерные рожицы. Витька сердито засопел. Шаманская сосредоточенность обещала сделать его «сеанс терапии» похожей на речь прокурора уже в конец ошалевшего от сугубо личной неприязни к подсудимому. Но, как это часто случается, именно крайняя необъективность позволила будущему монополисту заглянуть в самую глубину вселенского вопроса о любви.