— Ну что, Дино, что ты можешь сказать мне? — едва слышно спросил он.

Я покачал головой и так же тихо ответил:

— Боюсь, ничего особенного. Только черная королева заметила, что я не граф, и то лишь потому, что она его двоюродная бабушка. Она, видимо, удивилась, увидев меня вместо него, и осведомилась, где он.

Учитель задумчиво кивнул головой:

— Это была маркиза д’Эсте. Злобное, судя по рассказам, создание, однако убийство ей, полагаю, не по силам. И она, по твоим словам, ожидала увидеть графа; убийца же вряд ли стал на это рассчитывать.

Потирая ушибленное маркизой плечо, я хотел было возразить, но тут шум на поле отвлек меня.

После моего ухода с поля игроки успели сделать еще два хода, и теперь в игру вступили черная и белая королевы. Маркиза в черном наряде, видимо, сопротивлялась белой королеве, молодой женщине, которая, несмотря на показную тревогу на прекрасном лице, казалось, была готова довести дело до конца и, сломив сопротивление, пленить свою жертву.

Я взглянул на Леонардо и заметил, как по его губам при виде этого зрелища скользнула улыбка. Пожав плечами, он сказал мне:

— Меня это не касается, мой дорогой мальчик! Пусть этим займется распорядитель игры.

Не успел он произнести эти слова, как седобородый, сидевший в главной ложе джентльмен, встал со своего места и вышел на поле. Между ним и обеими королевами тут же завязался оживленный разговор, и зрители принялись подбадривать распорядителя, неожиданно оказавшегося мишенью для нападок. Впрочем, он не зря занимал высокий пост одного из советников герцога, ибо спустя несколько минут он уже вел успокоенную им маркизу к краю поля. Торжествующая белая королева, со сбитым набок головным убором, с решительным видом заняла под грохот аплодисментов только что отвоеванную клетку.

Партия завершилась шахом и матом, так как черному королю французского посланника некуда было ходить. Распорядитель игры вновь вышел на поле и объявил о победе герцога, и его слова вызвали бурю рукоплесканий. Громче всех, думаю, хлопали игроки, простоявшие почти без движения последние несколько часов. Черные и белые фигуры собрались на своей стороне поля; герцог же с посланником встретились в центре и обменялись поклонами. На лице мсье Виласса было написано смирение; черты Моро выражали более приземленное чувство торжества.

Учитель уже вынес на середину поля мольберт с накрытой картиной. Широким жестом он сдернул черно-белое шелковое покрывало, и взору предстал законченный портрет задумчивой молодой аристократки, кутающейся в белоснежный горностаевый мех. Зрители захлопали в последний раз, когда учитель торжественно вручил портрет Лодовико.

Герцог и посланник вновь раскланялись и покинули поле под рев труб. Игроки и зрители направились тем временем к столам, полным яств и вин. Я с облегчением вздохнул и сорвал митру с головы. К счастью, учитель разрешил мне теперь, когда игра завершилась, избавиться от епископского облачения.

В толпе мелькнула грива его желто-коричневых волос, и я хотел было направиться к нему, но тут меня сзади неожиданно схватили за руку. Испугавшись, я уронил митру, повернулся и увидел перед собой красивую золотоволосую женщину средних лет.

Ее холодные синие глаза на лице с резкими точеными чертами были широко раскрыты от удивления, и я догадался, что мой вид ее встревожил столь же сильно, как меня — ее нападение. Вдруг эта женщина отпустила мою руку.

— Извините, — напряженно проговорила она, — видимо, мне нужен другой белый епископ.

Она бросилась вперед, прежде чем я успел остановить ее; однако я, сохраняя присутствие духа, поднял митру и помчался сквозь толпу за ней, расчищая дорогу через большие скопления народа деревянным крестом. Через несколько минут, увидев, что она подбежала к моему двойнику в таком же белом облачении, я прекратил преследование. Второй белый епископ с радостным удивлением обернулся к ней, и они, взявшись за руки, отошли к шатру виноторговца. Довольный тем, что наша встреча, как выяснилось, была делом случая, я снова отправился на поиски учителя.

Он первым нашел меня.

— Дино, давай-ка, пока все заняты, снова посетим место преступления и осмотрим его.

— Мне снять костюм? — с надеждой осведомился я.

Он отрицательно покачал головой и промолвил:

— Пока, полагаю, не стоит. Я еще не готов вернуть это одеяние нашему другу синьору Луиджи. Оно еще может потребоваться нам в расследовании.

Я вздохнул и, ударив себя по вспотевшему лбу, последовал за ним, с тоской глядя на знамена, шатры и смеющихся людей. Когда еще подмастерью представится случай принять участие в таком веселье, да к тому же вместе с придворными?