И вновь, чтобы ясно представлять, о чем идет речь, придется начать с определения понятия. Козел отпущения — библейское выражение и, значит, уходит корнями в далекое прошлое человеческой цивилизации [2] .

На английский язык «козел отпущения» переводится как patsy или scapegoat. Именно второе слово, более жаргонное, употребил Освальд. А толкование этих слов практически совпадает и в русском, и в английском: козел отпущения — тот, на кого постоянно сваливают чужую вину, ответственность за чужие проступки; patsy — человек, на которого возлагается вина за какое-то преступление, главным образом теми, кто его совершил.

В универсальном языке спецслужб понятию «козел отпущения» соответствует «отвлекающее мероприятие». Это очень важный и, пожалуй, обязательный элемент в практике спецслужб. В сценариях конкретных операций подготовке и осуществлению отвлекающего мероприятия подчас уделяется больше внимания и на него выделяется больше средств, чем на все остальное. При всем разнообразии отвлекающих мероприятий их можно подразделить на два вида. Первый — перенос ответственности за уже содеянное или «увод» в сторону от готовящихся акций. Второй вид чаще всего применяется в военной сфере. Не удержусь от очень наглядного примера из истории Второй мировой войны, описанного Кеном Фоллеттом в книге «Игольное ушко»: «В начале 1944 года германская разведка стала получать сведения о существовании огромной армии на юго-востоке Англии. Самолеты-разведчики фотографировали казармы, аэродромы и скопление кораблей противника в заливе Уош… Отмечались всплески активной радиосвязи, части и подразделения обменивались сигналами. Донесения немецких агентов в Британии подтверждали все эти данные.

На самом деле никакой армии не существовало. «Корабли» представляли собой ловкие подделки из резины и дерева. «Казармы» — не более чем декорации, которые применялись для съемок фильмов… Радиосигналы не содержали никакой информации. Шпионы же являлись агентами-двойниками».

Все это делалось, чтобы убедить немцев, что высадка союзников готовится в районе Па-де-Кале, а не в Нормандии.

В уголовном мире, понятно, в первую очередь нужны классические козлы отпущения, но не исключено их применение и для отвода глаз.

В тайных операциях специальных служб широко используются оба вида отвлекающего мероприятия, а нередко и их сочетание.

Какой же козел отпущения мог быть нужен «организаторам» большого заговора в 1963 году? Можно предположить, что кандидат на эту важную роль должен был отвечать следующим требованиям.

Прежде всего, в идеальном варианте, быть полностью непричастным к большому заговору, находиться вне его структуры.

Представлять лиц или круги (в том числе иностранные), которые заинтересованы в ликвидации объекта большого заговора, или иметь политические идеалы либо амбиции, которые могут быть реализованы путем покушения на него.

При наличии, в силу каких-то обстоятельств, контактов с лицами, непосредственно входящими в структуру большого заговора, не знать об этом. В таком случае степень безопасности большого заговора, то есть сведение к минимуму возможности выхода следствия на его участников через козла отпущения, определяется временем и способом ликвидации последнего.

Быть удобным в рамках общей идеи отвлекающего мероприятия, но в силу объективных обстоятельств минимально осведомленным о существовании большого заговора и знать кого-то из его участников или предполагать, что он является таковым. Такой вариант возможен, но значительно увеличивает риск и автоматически включает «принцип ящерицы»: козел отпущения обречен на ликвидацию после акции, чтобы было исключено его попадание в руки следственных органов.

Насколько мне не удалось подыскать для Ли Харви Освальда нишу участника внутри структуры большого заговора, настолько подходящей представляется его кандидатура на роль козла отпущения за ее пределами:

• был известен как приверженец марксистской идеологии, в арсенале которой насильственные методы политической борьбы занимают важное место;

• дезертировал в Советский Союз, что дает основание предполагать контакты с КГБ в связи с возвращением в США;

• открыто восхвалял Кубинскую революцию, в том числе по каналам американских средств массовой информации;

• имел оружие (винтовку);

• ничего не знал о существовании структуры большого заговора, но, возможно, имел контакты с кем-то из его участников, не подозревая об их принадлежности к названной структуре.

В сумме все это позволяло «вылепить» из Освальда члена малого заговора, агента — исполнителя воли иностранных спецслужб или, наконец, создать образ неуравновешенного, фанатичного убийцы-одиночки.

Дальнейший анализ связанных с темой конкретных фактов будет проводиться в пределах доступной информации по трем следующим направлениям:

1) конструирование, или «лепка», козла отпущения с помощью мнимого Освальда (сентябрь — ноябрь 1963 года);

2) образ жизни и деятельности (политическая активность) настоящего Освальда (август-ноябрь 1963 года);

3) интерес американских спецслужб к Освальду (август — ноябрь 1963 года).

КАЛЕНДАРЬ 1 — МНИМЫЙ ОСВАЛЬД

Сентябрь

25-е. Посещение «Освальдом» военкомата в г. Остине (Техас) по поводу изменения статьи увольнения из Корпуса морской пехоты. В тот же день посещение дома кубинской эмигрантки Сильвии Одно в Далласе тремя неизвестными — два латиноса, один американец «Леон Освальд». Характеристика последнего: бывший морской пехотинец, отличный стрелок, «чокнутый» сорвиголова, антикастровец, готовый убить Фиделя, рекомендовал кубинцам рассчитаться с президентом Кеннеди за провал в заливе Свиней.