— Следовать за толпой, — тихо сказала я, понимая, что это клеймо лежит на нашей империи в целом и на каждом. Как и на мне. И дело не в нарядах, нам диктуют правила, как жить, что любить, чего бояться и не многие могут осмелиться просто подумать иначе. Ведь сотни людей не могут ошибаться, и ты становишься одним из них.

— Да, Дарина, она стала частью толпы. Бездушной и не думающей. Столица убивает в человеке личность, стирает грани. Я сошью платье, оно тебе понравится, — вдруг закончила свою речь Нира.

Когда мы с Лини покидали лавку швеи, на город уже опустились сумерки. Я проводила сестрёнку до дома, накинула на плечи чёрный плащ и вернулась на улицу. Хотелось прогуляться, развеяться. В доме мне бы это не удалось, Лини, несмотря на свою усталость, жаждала общения, а мне хотелось просто подумать. Воздух был прохладным, свежим — то что нужно для переутомлённой головы. Где-то стрекотали насекомые, ночные птицы тихо пели свои песни, я любила ночь… Днём всегда шумно. И даже если уйти ото всех подальше, закрыться в комнате или убежать в лес, лишь ночью приходит то умиротворение, помогающие осмыслить переживания и проблемы.

Дошла до центра, присела на каменную кладку фонтана, отключённого на ночь, и опустила в него руку. Вода действительно была чудесной, жаль, что рыбок тут не водилось.

Почему слова швеи меня так задели? Я и без того знала, что столица развращает молодых юношей и девушек, что поддаться соблазну легко, но я то считала себя выше этого. Да и не любопытна мне жизнь при дворе. Что там может быть интересного? Обсуждать причёски и платья? Или новую пассию какого-нибудь графа или заезжего князя? Нет… это всё пустое.

По коже прошёлся неприятный холодок. Пора возвращаться.

— Дарина? — послышался едва различимый шёпот за спиной. Я оглянулась, но площадь была пуста. Ни прохожих, ни стражников, лишь одинокие фонари освещали своим скудным светом отполированные камни мостовой. Даже странно, в Хассилин даже глубокой ночью на центральной площади можно встретить или прохожего, или влюблённую парочку, скрывающуюся от любопытных взглядов. А здесь, словно все вымерли. Тоже мне столица империи.

— Дарина, иди скорей.

— Кто здесь? — спросила я. Голос, звавший меня, казался незнакомым, более того, я даже не могла определить женский он или мужской. Но в этом городе меня знают единицы, а тех, кто будет звать по имени и того меньше.

Поднялась с бортика фонтана и посмотрела в тёмный переулок, откуда шёл голос. Ничего не увидела.

— Тара, это ты? — спросила я, логично рассудив, что Лини уже спит, а голос у дядюшки будет погрубее.

— Дарина, скорее, мне нужна помощь!

Помощь? Куда её понесло на ночь глядя? Расправив юбку, я решительно пошла прямо с чёткой целью выручить свою непутёвую служанку и устроить ей взбучку! Ночью, в чужом городе! То, что я поступила так же, как-то не думалось. В конце концов, это не я вляпалась в неприятность! Но едва зайдя в переулок и увидев в тёмном углу искомую тёмную фигуру, больше там никого не было, на меня неожиданно кто-то набросился. Грязно, подло, со спины. Я истошно закричала и упала на камни мостовой, в последний момент, уберегая голову от травмы.

— Стоять! — Это был уже другой голос. Грубый и явно мужской.

Рука, сжимающая моё горло, и колено, вдавливающее в асфальт, ослабли. С моей головы сняли капюшон. Свет бледного фонаря осветил изумлённое лицо стражника. На меня напали стражники! Осознание этого факта ввело меня в ступор.

— Кто такая? — грубо спросили, а мой голос куда-то пропал от страха, и отказывался возвращаться. Ещё бы! Когда на тебе верхом сидит здоровый мужик!

— Ты! Опять ты!

О, а этот голос мне знаком. Я попыталась повернуть голову в сторону говорившего мужчины, но он меня опередил. Подошёл, столкнул с моего безвольного тела стражника и, грубо сжав моё плечо, поднял на ноги.

Тин. Тот самый мужчина, повстречавшейся нам с Тарой в пути. Те же короткие тёмные волосы, красивые черты лица, нос с лёгкой горбинкой также на месте, только злющий невероятно.

— Мы за этой тварью уже месяц гоняемся, и она была уже у нас в руках. А ты!..

— Повторяетесь гард, — фыркнула я, замечая, что дар речи ко мне вернулся.