Чикки быстро поняла, чего именно желал от жизни Уолтер. Она не наседала на него с вопросами о том, когда он познакомит ее с родителями, когда они снимут свою квартиру и вообще, что будут делать дальше. Они были вместе, в Нью-Йорке. Разве этого недостаточно? Собственно, в каком-то смысле этого и правда было достаточно.

Она нашла себе работу в кафе. График оказался подходящим: Чикки вставала чуть свет и уходила из дома, пока все еще спали. Она являлась к открытию, отрабатывала свою смену, подавала завтрак и возвращалась домой, когда остальные только поднимались с кроватей. Чикки приносила молоко и булочки, оставшиеся после завтрака в кафе. Обитатели квартиры привыкли к тому, что она бесплатно доставляет припасы.

До нее по-прежнему доходили новости из дома, но со временем он становился все более и более далеким.

Кэтлин вышла за Майки и теперь ждала первенца; Мэри встречалась с Джеем-Пи, фермером, над которым они еще совсем недавно посмеивались, считая унылым стариком. У Брайана начинался роман с одной из дочерей О’Хара — семья Чикки его всецело одобряла, однако О’Хара были настроены куда менее восторженно. На одной из проповедей отец Джонсон сказал, что Пресвятая Дева проливает слезы при любом упоминании об ирландском референдуме по разводам, но часть прихожан возмутилась, считая, что он зашел слишком далеко.

Всего через несколько коротких месяцев Стоунбридж стал для Чикки совсем далеким, почти нереальным.

Такой же нереальной была их жизнь в большой квартире, где все постоянно приезжали и уезжали, где то и дело говорили о друзьях, перебравшихся в Грецию или Италию, или игравших ночи напролет в подвальных барах Чикаго. Ее реальностью стал вымышленный мирок, в котором они существовали посреди делового, оживленного, процветающего Манхэттена.

Жители Стоунбриджа не ездили в Нью-Йорк — над ней не висела угроза разоблачения и нового разочарования. Чикки никак не могла сообщить родителям правду: что Уолтер бросил работу и больше не составляет каталог библиотеки. Ему наскучили постоянные напоминания стариков о том, что пора бы съездить на выходные домой, повидаться с родителями.

Чикки была отнюдь не против такого визита, однако, видя настроение Уолтера, поддержала его решение отказаться от работы и взяла дополнительную смену в кафе, чтобы они могли оплачивать квартиру.

В последнее время Уолтер не находил себе места, раздражаясь по малейшему поводу. Он хотел видеть рядом с собой прежнюю Чикки — влюбленную и радостную. Такой она и старалась быть. На самом деле Чикки ужасно устала и постоянно волновалась, однако Уолтер не должен был этого видеть.

Каждую неделю она писала домой и сама начинала верить в свою вымышленную историю. Ей приходилось записывать подробности в тетрадке — Чикки боялась, что случайная ошибка может выдать ее.

Чтобы немного утешиться, она сообщила родным, что они с Уолтером поженились. Скромная гражданская церемония. Их благословил францисканский священник. Новобрачные уверены, что для обеих семей это очень радостное событие. Чикки написала, что родители Уолтера не смогли присутствовать на церемонии, так как находились за границей, но благословили их брак.

В какой-то момент она даже поверила, что пишет чистую правду. Это оказалось легче, чем поверить в то, что Уолтер уходит от нее.

Разрыв их отношений произошел очень быстро; оказалось, все вокруг считали его неизбежным. «Это было прекрасно, но всему приходит конец», — мягко сказал ей Уолтер.

Подвернулась интересная возможность: знакомый предложил Уолтеру работу у себя в баре. Смена обстановки. Свежие впечатления. Другой город. Он уезжает в конце недели.

Чикки не сразу поняла, о чем он говорит.

Сначала она решила, что все это шутка. Или какая-то проверка. В груди у нее была пустота, провал, ширившийся с каждой минутой.

Этоне может закончиться. Только не их любовь. Она плакала, умоляла; пускай он только скажет, что не так, — она готова все изменить.

Заботливо и терпеливо он раз за разом объяснял ей, что тут нет ничьей вины. Конечно, это очень грустно, но что поделать. Они обязательно останутся друзьями и сохранят теплые воспоминания о времени, прожитом вместе.

Ей ничего не оставалось, кроме как вернуться в Стоунбридж, бродить по диким берегам, где они когда-то гуляли вместе, и предаваться воспоминаниям об утраченной любви.

Но Чикки не вернулась домой.

Обратной дороги нет — то был факт, незыблемый и неизменный среди зыбучих песков, в которые превратилась ее жизнь. Она не могла дальше жить в той же квартире, хотя остальные ее обитатели очень на это надеялись. Кроме них, она не завела себе друзей; Чикки была слишком сдержанная, у нее не было в запасе любопытных историй или необычных воззрений, чтобы ими делиться. Теперь ей нужно было найти новых знакомых, которые не задавали бы вопросов и не строили предположений.

А еще ей нужно было найти работу.

Чикки решила уйти из кафе. Хозяин уговаривал ее остаться, но после разрыва с Уолтером она не хотела больше показываться там, где жила прежде.

Неважно, что это будет за работа. Ей все равно. Надо просто найти заработок, который позволит ей продержаться, пока она опять не встанет на ноги.

После ухода Уолтера Чикки перестала спать.

Она пыталась, но сон к ней не шел. Она усаживалась в кресло в комнате, которую делила с Уолтером эти пять месяцев счастья — и три месяца тревоги.