Встревоженная Орла бросилась за ним.

За стойкой бара на табурете сидел всклокоченный старик, читавший газету через большую лупу. Когда входная дверь с шумом распахнулась, он поднял глаза и увидел, как в бар входит какой-то незнакомец чуть за пятьдесят, в дорогой кожаной куртке.

— Так-так, а вот и он, старина Фрэнк Хэнратти, не сойти мне с этого места! — сказал тот.

— Хм… Да? — Даже люди, прекрасно знавшие Фрэнка, редко заговаривали с ним, не говоря уже о незнакомых.

— Как поживаете, Фрэнк, дружище?

Фрэнк осмотрел его с головы до ног.

— Вы Корри Салинас, — воскликнул он, не веря собственным глазам.

— Ну да. Кто же еще!

— Но откуда вы знаете меня?

— Вчера подслушал один разговор в пабе. Там говорили, что вы большой поклонник кино, и вот сегодня я наткнулся на вас в клубе.

— Но как вы узнали, что я здесь? — Бедняга Фрэнк был потрясен.

— Разве это не ваш фургон во дворе? — из уст Джона это звучало как нечто само собой разумеющееся.

Фрэнк задумчиво кивнул. Объяснение его удовлетворило.

— Угостить вас горячим виски, хм… Корри? — предложил Фрэнк.

— Вообще, по утрам я стараюсь воздерживаться от алкоголя. Но я бы с удовольствием выпил чашечку кофе. Вы знакомы с моей подругой Орлой?

Они присели и заговорили о кино; молоденький официант подал им кофе.

— Не могу поверить, что вы захотели повидаться со мной. — Еще никогда в жизни Фрэнк не был так счастлив.

Орла и Джон обменялись многозначительными взглядами.

Сделка начинала приносить свои плоды.

Генри и Никола

Когда Генри получил диплом врача, родители попытались уговорить его продолжить обучение и пройти специализацию, например, стать хирургом. Его мать и отец, оба доктора, сожалели, что не стали учиться дальше. Ты только подумай, сколько возможностей у тебя будет, — убеждали они сына.

Но Генри стоял на своем. Он станет терапевтом.

Он не собирался претендовать на практику родителей — они с Николой поищут себе какой-нибудь уголок, где смогут прижиться и стать своими. У них родятся дети; они будут частью местного общества.

Генри познакомился с Николой сразу после поступления на медицинский факультет. Хотя оба были очень молоды, уже через несколько недель они поняли, что нашли свою судьбу. Родители с обеих сторон отговаривали их от свадьбы — пускай роман идет своим чередом, к чему спешить. Четыре года спустя они объявили, что не собираются больше ждать.

Очаровательная свадьба в тесном кругу состоялась в родном городке Николы. Гости неоднократно повторяли, что в современном мире, полном тревоги и смут, Генри с Николой стоят словно две скалы среди бурного моря, непоколебимые в своей любви.

Они вместе готовились к будущей карьере семейных врачей: полгода проработали в родильном доме, потом в кардиологической клинике и в педиатрии. Когда стало ясно, что они имеют полное право повесить на дверях медную табличку со своими именами, Генри и Никола начали искать место, где им хотелось бы поселиться, и одновременно попытались завести ребенка. Время пришло.

Найти подходящее место жительства оказалось нелегко, зачать — еще сложнее. Они ничего не понимали. Оба были врачами и знали все об оплодотворении и женских циклах. Медицинское обследование не выявило никаких проблем. Им посоветовали стараться дальше, что Генри с Николой делали и так. Через год они попробовали искусственное оплодотворение — безрезультатно.

Им приходилось терпеть оброненные, словно невзначай, замечания родителей о том, как они мечтают понянчить внуков, и предложения друзей посидеть с их будущими детьми.

Чему суждено произойти — произойдет. Вместе они справятся с чем угодно. Они уже пережили страшную трагедию: прямо у них на глазах в отделении скорой помощи, обезумевший от наркотиков юноша застрелил свою подругу и застрелился сам.

Со стороны могло показаться, что Генри с Николой ни на минуту не утратили самообладания: впоследствии им вынесли благодарность за то, как они справились с ситуацией и бросились на защиту других пациентов. Однако оба пережили глубокий шок; им никогда не забыть, как однажды утром прямо перед ними, на расстоянии нескольких шагов, трагически оборвались сразу две жизни. Они привыкли сталкиваться со смертью, но эта была слишком кровавой, бессмысленной и жестокой. Потрясение не прошло бесследно. Они не хотели искать практику и о ребенке сейчас не думали. По сравнению с тем кошмаром, свидетелями которого они стали, все казалось мелким, теряло смысл.