— Мы поговорим, когда вы приедете, — ответила миссис Старр. — Ваше имя?..

— Джон, — без запинки выпалил Корри.

— Отлично, Джон, не спешите и будьте осторожнее с ирландскими водителями — они частенько пренебрегают сигналом поворота. Помните об этом и доберетесь без помех.

Корри почувствовал, что плечи его немного расслабились. Теперь он — обыкновенный турист, у него обыкновенные каникулы. Не будет ни пресс-конференции, ни толпы папарацци, следующих за ним по пятам.

Утро выдалось ясное и холодное. Корри Салинас погрузил чемодан в багажник арендованной машины и двинулся на север.

Главное теперь не забыть, что его зовут Джон.

Другие гости, похоже, уже приехали. Дом выглядел в точности как на фото в буклете. Джон поднял воротник, чтобы хоть частично закрыть лицо.

Он привык, что люди, увидев его, начинали присматриваться внимательней, а потом восклицали: «Надо же, вы Корри Салинас!», — но в Стоун-хаусе его никто не узнал. Возможно, Тревор Неутомимый был прав, когда говорил, что слава Корри Салинаса вот-вот канет в небытие.

На вежливые расспросы Корри ответил, что он бизнесмен из Лос-Анджелеса, решивший недельку передохнуть. Вскоре ему стало ясно, что закрывать лицо воротником не имеет смысла. Если эти люди его и узнали, они не собирались ничего говорить. А еще верней, они и понятия не имели, кто он такой.

Еда была восхитительная, беседа приятная, но он чувствовал себя немного странно. Корри привык играть роли, участвовать в представлениях. Здесь этого не требовалось, что само по себе было большим облегчением, однако в то же время он слегка растерялся. Когоему надо играть?

Корри первым встал из-за стола. Он просит остальных его извинить: все претензии к изобретателю часовых поясов. Гости в ответ посмеялись и любезно пожелали ему сладких снов.

Он и правда спал очень сладко: уснул, как только улегся в теплую уютную кровать, однако, продолжая жить по калифорнийскому времени, проснулся в три ночи, готовый к трудам нового дня.

Он заварил себе чаю и стал смотреть в окно, где разбивались о гранитные утесы могучие волны. Ему хотелось позвонить Марии-Розе. В Америке сейчас вечер, наверное, она уже вернулась с дневных уроков.

Он взял в руки мобильный телефон, но прежде чем набрать номер, секунду помедлил. Будет ли ей интересно слушать про его внезапный отпуск? Она всегда держалась с отцом вежливо, но немного отстраненно, как будто все, что случается с ним, происходит в нереальном, вымышленном мире, состоящем из статей в светской хронике, рейтингов и рекламы. В глазах Марии-Розы все это не имело связи с реальностью.

Он велел себе прекратить все анализировать.

Корри набрал номер.

— Мария-Роза? Это папа.

— Привет, папа. Как ты?

— Неплохо. Застрял в Ирландии — можешь себе представить? Пересаживался на самолет в Германию, но опоздал.

— Ирландия — не самое плохое место.

— Я знаю. Тут хорошо. Правда, я заехал в самую глушь, на побережье Атлантики.

— Наверное, там холодно?

— Да, но в отеле тепло. Я собираюсь пожить тут недельку.

— Хорошая мысль.

Интересно ей говорить с ним? Или скучно? Сложно понять, когда находишься за шесть тысяч миль.

— Я просто подумал, что стоит тебе сообщить.

— Я рада, что ты позвонил.

Оба замолчали. Ему казалось, что дочь пытается завершить их разговор.

— Я тоже рад тебя слышать. — Корри не хотелось вешать трубку. — Слышишь, как шумит океан? Волны просто огромные. И грохот как от гигантского барабана.

— Сколько у тебя сейчас времени? — спросила она.

— Три часа ночи.

— Тогда тебе лучше поспать, — сказала его единственная дочь.

Корри попрощался и дал отбой. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким одиноким.

После этого ему удалось ненадолго задремать; к завтраку он спустился заспанный и мрачный. Несколько постояльцев уже сидели за столом; они сочувственно кивнули в ответ на его замечание о привыкании к новому времени. Молодая женщина по имени Винни, медсестра, дала ему несколько здравых практических советов, и он пообещал им последовать, а потом согласился отведать сытный горячий завтрак в качестве альтернативного средства. Миссис Старр поставила перед ним кофейник с кофе и предложила угощаться.