Бьянка оглянулась, схватившись рукой за горло.

— Клэй! Как ты меня напугал! Я и не знала, что ты здесь.

Не обращая на нее внимания, Клэй повернулся к Уэсу.

— В этом не было необходимости. Хотя и не сразу, но я понял, что ты имел в виду. Она не Бет.

— Нет, — тихо промолвил Уэс, — не Бет. — Он встал и сказал, переводя взгляд с Клэя на Бьянку: — Думаю, вам есть о чем поговорить.

Клэй кивнул и протянул ему руку:

— Я тебе многим обязан.

Уэс улыбнулся и пожал другу руку.

— Я не забыл полученную затрещину. Но погоди, я еще с тобой расквитаюсь.

— Да я вас с Трэвисом обоих положу на лопатки.

Презрительно фыркнув, Уэс оставил его с Бьянкой.

Она поняла, что Клэй слышал ее разговор с Уэсом и что Уэс умышленно разыграл эту сцену.

— Как ты смеешь подслушивать мои разговоры?! — возмущенно воскликнула она, когда Клэй сел напротив нее.

— Из твоих слов я не узнал ничего нового. Скажи, зачем ты приехала в Америку? — Не дожидаясь ее ответа, он продолжил: — Когда-то я думал, что люблю тебя, и просил выйти за меня замуж. Но теперь понял, что никогда не любил и даже не знал тебя.

— Что ты хочешь этим сказать? У меня есть письма, в которых ты обещал жениться на мне. Нарушение обещания жениться карается по закону.

Клэй удивленно взглянул на нее:

— Как ты можешь говорить о нарушении обещания жениться, если я уже женат. Ни один суд в мире не заставит меня бросить жену и жениться на ком-то другом.

— Заставят, если я расскажу им обстоятельства брака.

Клэй стиснул зубы.

— Чего ты хочешь? Денег? Я оплачу затраченное тобой время. Весьма богатым гардеробом ты уже обзавелась.

Бьянка с трудом сдерживала слезы. Разве может этот неотесанный житель колонии понять, чего она хочет? В Англии она не могла вращаться в тех кругах, к которым некогда принадлежала ее семья, потому что они обеднели. Некоторые знакомые, зная ее обстоятельства, смеялись за ее спиной над предложением, полученным из Америки, намекая на то, что здесь, мол, ей не на что рассчитывать. Хотя Бьянка говорила, что получила несколько предложений, это было не так.

Чего же она хотела на самом деле? Она хотела того, что некогда имела ее семья: стабильности, положения в обществе, свободы от кредиторов, ощущения, что она нужна и желанна.

— Я хочу плантацию Армстронгов, — тихо сказала она.

Клэй откинулся в кресле.

— Ты, однако, не мелочишься, не так ли? Я не могу и не хочу отдавать ее тебе. Я полюбил Николь и намерен и впредь оставаться ее мужем.

— Но ты не можешь так поступить! Я для этого приехала из Англии. Тебе придется жениться на мне!

Клэй вскинул бровь.

— Ты вернешься в Англию в максимально комфортабельных условиях. Я постараюсь компенсировать тебе потраченное время и… нарушение обещания жениться. Это все, что я могу сделать!

Бьянка сердито взглянула на него:

— Что ты о себе возомнил, деревенщина? Думаешь, мне хотелось за тебя замуж? Я приехала только потому, что узнала, что у тебя есть деньги. Уж не думаешь ли ты, что можешь выбросить меня, как ненужную вещь? Что я вернусь в Англию как брошенная женщина?

Клэй поднялся с кресла.

— Мне абсолютно безразлично, что ты собираешься делать. Ты уедешь отсюда как можно скорее, пусть даже для этого мне лично придется засунуть тебя в трюм корабля. — С этими словами он повернулся и вышел из комнаты. Останься он рядом с ней еще минуту, он мог бы, чего доброго, ударить ее.

Бьянка была вне себя от ярости. Она не позволит этому отвратительному типу бросить ее. Он сделал ей предложение, а теперь прогоняет, словно какую-нибудь служанку? Николь! Вот кто служанка! Однако ради презренной судомойки он бросает ее, Бьянку.

Руки у нее сжались в кулаки. Она не позволит ему сделать это! Один из ее предков был знаком с племянником самого короля Англии! Значит, и она важная персона, обладающая властью и влиянием.

«Семейные узы», — вспомнила вдруг она. Нынче утром те парни сказали, что они принадлежат к одной семье. Она улыбнулась. Они-то и помогут ей получить плантацию! И уж тогда никто не посмеет над ней смеяться.

Клэй стоял под козырьком одного из нескольких крылец дома Эллен. Холодный дождь лил как из ведра, отгораживая его стеной от остального мира. Он вынул из кармана сигару, зажег ее и сделал глубокую затяжку. За последние несколько дней у него было достаточно поводов, чтобы отругать себя за глупость, но сегодня самобичевания было мало.

Несмотря на все, что он сказал Уэсу, вид Бьянки при ярком дневном свете стал для него откровением. Разглядеть ее ему всегда мешал образ Бет.