Несколько десятков матросов во главе с Кошубой, Дейнегой и Рябоконем кинулись на ходовой мостик, требуя от командира идти за «Потемкиным» и угрожая в противном случае выбросить всех офицеров за борт. Дальнейшие события излагаются в «Обвинительном акте» неверно. Если верить этому документу, матросам удалось сразу захватить мостик и передать в машинное отделение приказ: «Стоп машина». То же мы читаем и в последних изданиях мемуаров Фельдмана, где автор в отличие от первых публикаций упростил события на «Георгии». Аналогичное изложение содержится и в монографии Р.М. Мельникова. Совсем иную картину дают материалы следствия и донесение Гузевича Чухнину. Из них следует, что восставшим не удалось сразу захватить мостик. Командир сообщил, что после того как на мостик вбежали матросы, он еще некоторое время продолжал командовать броненосцем и переговаривался по семафору с вице-адмиралом Кригером.

«Почему так много нижних чинов на площадке?» — запросил адмирал.

«Команда бунтуется с угрозою выбросить всех офицеров за борт», — ответил Гузевич.

«Идите в Севастополь», — приказал Кригер.

Прочитав этот сигнал адмирала, матросы потребовали шлюпку, чтобы съездить на «Потемкин» для переговоров. Гузевич сообщил об этом Кригеру.

«Идите в Севастополь», — настаивал адмирал.

Тогда Гузевич, рассчитывая на помощь последнего и выигрывая время, вступил в переговоры с матросами. Сам он о ходе переговоров ничего не написал, а в «Обвинительном акте» отмечена лишь безуспешность попыток командира «уговорить команду успокоиться». Установить, в чем заключались эти попытки, помогают воспоминания матроса с «Георгия» Н.Ф. Безбаха и показания на следствии матросов Городового, Грузина, Величко, Склярова и кондуктора Будяка. По словам Безбаха и Склярова, Гузевич предложил тем, кто хочет идти в Севастополь, стать но правому борту, а желающим присоединиться к «Потемкину» — по левому.

Строевой квартирмейстер Бородин убеждал матросов: «Надо идти к “Потемкину”! Там хорошие, образованные люди (!?), нужно узнать, что они хотят!»

«К “Потемкину”! — кричал команду капитан 1-го ранга Гузевич, — чего вам надо — я все сделаю, только идем в Севастополь!»

Он обещал не сообщать командованию о попытке бунта и далее предлагал отправить желающих на «Потемкин». Но матросы уже сто не слушали.

«Теперь наша воля!» — объявил командиру кочегар Лысенко.

Люди Кошубы заняли ключевые посты на корабле. Гирчич, Кошуба и Силкин захватили оружие и раздали его матросам Koniy6a оттолкнул командира от машинного телеграфа и передал в машину приказ: «Стоп пары!» «Георгий» остановился. По приказу Кошубы место у руля занял его единомышленник матрос Щербина

Офицеры «Георгия» были полностью деморализованы примером «Потемкина» и противодействия восстанию не оказали, ограничившись лишь словесной агитацией. Но все их попытки «успокоить» матросов оказались безрезультатными.

Захватив корабль, георгиевцы передали на «Потемкин»: «Команда “Георгия” желает присоединиться к вам Просим “Потемкин” подойти к нам». Получив этот семафор, прапорщик Д.П. Алексеев отказался подойти к «Георгию», утверждая, что это маневр с целью торпедировать «Потемкин». Когда же «Георгий» хотел сам подойти к «Потемкину», то приказу Алексеева дали задний ход.

Версия, что офицеры «заняли оборону» на мостике, источниками не подтверждается. Да этого и не могло быть. В момент прохождения мимо «Потемкина» все офицеры находились по своим боевым постам, а на ходовом мостике только четверо — командир корабля, вахтенный начальник, вахтенный офицер и штурман.

«Стой, иначе буду стрелять!» «Георгий» остановился в трех кабельтовых. Дымченко, Матюшенко и Резниченко потребовали от Алексеева решительных действий. Тогда он, понимая, что одни матросы стрелять в его корабль не будут, передал на «Георгий»: «Арестуйте офицеров и доставьте их на “Потемкин”». «У нас дело плохо. Не все согласны. Мы не можем справиться. Присылайте скорее помощь», — ответил Горобец.

Фельдман в свих воспоминаниях также признает, что зачинщик мятежа на «Георгии» Кошуба сразу же прислал яликом на «Потемкин» паническую записку: «Команда “Георгия” не решается арестовать офицеров. Пришлите караул». Для наведения революционного порядка на «Георгии» туда пришлось отправить второй отряд сознательных вооруженных потемкинцев. Этот карательный отряд и арестовал георгиевских офицеров.

Просьба «Георгия» о помощи объясняется тем, что большинство команды составляли новобранцы. Поскольку офицеры этого броненосца не оказали серьезного противодействия восставшим, то их просьбу о помощи можно расценивать лишь как свидетельство упорного нежелания подстрекаемой кондукторами основной массы новобранцев присоединиться к потемкинцам: они, сочувствуя потемкинцам в их борьбе с «начальством», еще не знали настоящей цели восстания.

Любопытная фраза в книге Фельдмана: «Дымченко, Резниченко и Матюшенко потребовали от Алексеева прекратить игру. Их голоса звучали угрожающе. Поставленный перед этой угрозой и страхом за свою жизнь, Алексеев принимает неожиданное для него решение. Он приказывает передать “Георгию” сигнал: «Арестуйте своих офицеров и доставьте их на “Потемкин”». В ответ по семафору нам передают сигнал социал-демократов “Георгия”: “У нас дело плохо. Не все согласны. Мы не можем справиться. Присылайте скорей помощь”». Что это еще за сигнал социал-демократов? Значит, существовали некие особые, заранее оговоренные сигналы мятежников на всем флоте, чтобы отличать своих от чужих. Какая уж тут стихийность!

Итак, в 14 часов 30 минут с миноносца № 267 на палубу «Георгия Победоносца» высадились вооруженные матросы во главе с Березовским, Фельдманом и Матюшенко. Сама миноноска при этом отошла к корме и развернулась перпендикулярно к борту броненосца, направив на него торпедный аппарат. Восставшие моряки «Георгия» встретили «потемкинцев» криками «ура!». Матрос Гиль обратился к команде миноноски с просьбой о помощи. В то же время многие матросы, вероятно новобранцы, постарались укрыться в нижних помещениях броненосца.