Шрифт:
— Алексеев.
— Это тот, что у Сиднева работает, секретариатом руководит? — Да!..
— Ну, хорошо, и зачем ты туда поедешь? Мы его сюда отзовем, найдем ему рабочее место, и служите Родине на здоровье, и женитесь на здоровье.
— Я же в коммуналке живу, — пожаловалась я. — У нас одна комната…сестры, мама. Куда же?
— Дадим жилье, квартиру дадим!
— Разрешите, я в отпуск поеду? Я только в отпуск съезжу — и все.
— Ну ладно, скажи в кадрах, что я разрешил…
Вот такой был Абакумов. Был он человек заботливый. Представляете, знал, что некто Алексеев служит у Сиднева и на какой должности. Вот память! А что касается отпуска, то он у меня затянулся на полгода.
Как-то приезжает Абакумов в Германию и у Сиднева спрашивает:
— Кайтесь, кто скрал и прячет мою стенографистку? Ведь полгода уже прошло, — хватит, хватит!
По приезде из Германии Абакумов возглавил МГБ. Нас с мужем направили в Московское управление, а потом переехали в Великие Луки.
Об аресте своего шефа узнала из газет…
В завершении скажу вам: Виктор Семенович любил и людей, и свою работу, и вообще любил жизнь!
ЖЕНЩИНА-МЕТЕОР…
Капитан государственной безопасности в отставке Федосья Федосьевна Борисова, сотрудница СМЕРШа НКО СССР, бывший старший оперуполномоченный Особого отдела Краснознаменного Балтийского флота.
Впервые это имя автор услышал из уст своего первого оперативного начальника генерал-майора Николая Кирилловича Мозгова в его выступлении на день чекиста во Львове — в Особом отделе КГБ СССР по Прикарпатскому военному округу. Повествуя о фронтовых буднях во время службы в Особом отделе, а потом СМЕРШе на Балт-флоте, он вспоминал некоторые операции и оперативников, участвовавших в них.
Рассказывал он и о женщине — старшем оперуполномоченном на Балтике Федосье Федосьевне Борисовой. Потом, годы спустя, он подарил сослуживцу по Прикарпатью книгу «Чекисты Балтики», где публиковались его воспоминания — «Тревожные дни на Ханко». В этой книге упоминалось и имя Борисовой. Ей была посвящена отдельная статья.
Говоря о ее деятельности, географии службы и ее характере, он назвал сотрудницу военной контрразведки «женщиной-метеором». На самом деле это была очередная мадонна СМЕРШа, исколесившая по местам службы почти всю страну.
Родом она была с Украины.
Родилась в образованной и большой семье с восьмью детьми. Отец, Федосий Третьяченко, был учителем в большом селе Старая Буда Киевской области. В конце двадцатых годов на Украине жилось не сладко. И люди срывались с родной земли и отправлялись за счастьем в Сибирь. Уехала осваивать Алтайские земли и семья учителя. Любимой дочери Федосье было всего десять лет.
Это было время свирепствования на Алтае остатков белогвардейских банд. Они расправлялись с учителями, военными, коммунистами и вообще сторонниками советской власти.
Вот как вспоминала наша героиня тот период.
Банда Шишкина налетела днем откуда-то из лесу, оставляя за собой кровь, трупы, слезы, наводя ужас на местных жителей…
Черная слава бежала впереди них. Бандиты прошли рядом с селом Егорьевкой, в котором учительствовал отец.
Первым бандиты схватили локтевского судью Василия Муромцева. Привязали за ноги к хвосту коня и погнали. Бился живой человек о дорогу, об ухабы да камни. В кровавое месиво превратилось его лицо. В таком виде он и принял смерть мученика. И братьев его убили эти звери. А секретарю райкома комсомола Павлу Локтеву голову шашкой срубили. Откуда такая ненависть лютая бывает у людей? 18
Наверное, от того, что они превращаются в такие моменты в звероподобные существа.
Отец в тот период в Змеиногорске оказался. Совещание там проходило учителей и директоров школ. Бандиты откуда-то узнали об этом. Налетели, ворвались в здание, арестовали педагогов и заперли в тюрьму. Расправа готовилась чуть позднее. Но нашлись смелые люди. Из Рубцовки на конях поскакали в Усть-Каменогорск, где красные стояли. Успели предупредить, красноармейцы разгромили банду. Заключенных освободили. Так отец остался живым, но от стресса стало сердце болеть, и в 1931 году его не стало.
И вот тут-то Феня остановилась на человеческой подлости. Она вспомнила, что за две недели до нападения банды приезжал к ним инспектор школ. Принимал его отец дома: накормил, напоил. Говорили о школьных делах. Отец партийным был, инспектор знал это. А оказалось, что этот человечишка с бандитами заодно. И совещание-то учительское собрано было по его указанию. А, может, он сам и был этим Шишкиным.
Когда наши освободили арестованных, отец рассказывал, как «инспектор» на коне прискакал с бандой. За одной лошадью труп локтевского судьи, весь в крови, волочится, а «инспектор» гарцует на своем коне да показывает, кого из учителей брать. Увидев отца, пообещал ему: «Вечером расстреляем».