Если вот так разобрать и проанализировать, каждый шаг выглядит вроде бы логично. Но когда посмотришь, с чего он начинал и к чему пришел теперь…

Рейнор налил себе еще рюмку.

Он был рад, от души рад тому, что сумел провести с матерью несколько минут перед тем, как она умерла. Он от души жалел, что не смог так же встретиться с отцом. Хотя отчасти все же встретился - благодаря той голозаписи. Он снова вспомнил то, что говорил ему отец.

«Я люблю тебя, Джим. Ты мой сын, и я всегда буду тебя любить. Раньше я думал, что смогу еще добавить: «И всегда буду гордиться тобой». Но теперь я такого сказать не могу, не кривя душой».

Джим скривился и опрокинул рюмку.

«Мы тебя любим, но денег твоих принять не можем. Это кровавые деньги, сынок. Мы тебя не этому учили… Помнишь, что я тебе говорил, сынок? Человек сам выбирает, кем ему быть… Ты всегда можешь передумать и стать кем-то другим. Никогда не забывай об этом!»

Слова. Красивые слова.

– Это легче сказать, чем сделать, папа, - тихо произнес Джим.

Прямо сейчас у него все было совсем неплохо. Он это знал. Конечно, существует Дон, но есть еще Скаттер, который рано или поздно напинает Дону задницу - Тайкус, похоже, в этом уверен. Деньги - это хорошо. За деньги можно купить самую лучшую выпивку, женщин и вечеринки, где полно выпивки и женщин… Чем дальше, тем лучше!

Но в обмен на то, что Скаттер поможет им избавиться от Дона - и того, кто натравил на них этого ублюдка, кто бы он ни был, - О’Бенон сделает их своей собственностью. От них останутся не портреты, висящие в музеях, и не надписи на памятниках, а одни только фотки на листовках под шапкой «РАЗЫСКИВАЕТСЯ». Деньги кончатся; женщины бросят; от выпивки останется одно только похмелье. Да уж, чем дальше, тем лучше…

Джиму не хотелось больше думать. Он читал, что истина в вине. И был твердо намерен ее оттуда выудить.

Глава 16

Мертвецкий Порт, Мертвецкая Скала

Тайкус поморгал, проснулся и обнаружил, что на него смотрит Рейнор.

– Как меня задолбало, что меня все время будят!
– буркнул Тайкус. Лежащие по обе стороны девочки что-то забормотали.

– Знаю. Меня тоже. Просыпайся. Давай пожрем.

Десять минут спустя они сидели в сомнительной забегаловке и лопали блинчики, полоски жареной скалетятины, яичницу, тосты, джем и черный кофе, такой крепкий, что в нем ложка стояла. Джим был удивлен, сколько тут народу в такой ранний час: просто яблоку негде упасть. Хотя, наверно, в таком месте, как это, не бывает «часов пик» и времени затишья: для здешних дел, законных и незаконных, годится любое время.

– Я смотрю, руку тебе починили.

– Ага. Я проспался и обнаружил, что рука болит зверски. В три часа ночи поперся искать доктора.

– Удивительно еще, что ты не вышел оттуда с новой татуировкой!

Оба ухмыльнулись. Давным-давно, чуть ли не тыщу лет тому назад, «Небесные дьяволы» в полном составе завалились в татуировочный салон, абсолютно никакие, и потребовали изобразить себе герб отряда на разных частях тела. Джим почти не помнил, как это было, так что назвать это «воспоминанием» было сложно. Тем не менее, оно заставило его улыбнуться.

– Ладно, Джимми. Я тебя знаю. Выкладывай. Ты бы не стал отрывать меня от двух теплых девок только ради того, чтобы пожрать блинчиков.

Джим прожевал вышеуказанный блинчик - блинчики тут, кстати, оказались на удивление вкусные, - запил его крепким кофе и кивнул.

– Ты прав. И, поскольку ты меня знаешь, возможно, тебе не понравится то, что я скажу, но ты меня, по крайней мере, поймешь.

Тайкус нахмурился.

– Так, если ты начинаешь разговор в таком духе, мне надо еще кофе. А может, и чего покрепче.

Джим положил вилку.

– Тайкус… Я тут много думал. И я принял решение.

Тайкус смотрел на него выжидающе, не прекращая жевать.

– Я хочу все бросить.

– Блядь, Джимми!
– Простонал Тайкус. Но, как и ожидал Джим, он ничуть не удивился. Он положил в рот еще кусок яичницы и огляделся по сторонам с наигранной непринужденностью. И сказал уже тише: - Джимми, это не то, о чем стоит говорить вслух посреди Мертвецкого Порта. Поосторожней с такими разговорами, ты меня понял?