Теперь ты понимаешь, почему мы не можем пойти ни на обязательное уведомление о военных учениях, ни на обмен информацией о военной деятельности, ни тем более на «прозрачность» или контроль? Ни с политической, ни с военной точки зрения мы не должны раскрывать противнику наши планы. Я говорю о них только для твоего личного сведения, чтобы ты ориентировался в обстановке и чувствовал границу возможного. Ясно тебе это?

Из кабинета Огаркова я выходил обескураженный. Чего же тут было не понять? И раньше было известно, что военное ведомство имеет свои собственные взгляды по многим вопросам. Но чтобы они кардинально расходились с официальной советской позицией, не раз публично заявленной генеральными секретарями ЦК КПСС, — это уже чересчур. Ведь что получается: советские руководители твердят, что СССР никогда не применит первым ядерное оружие. А советские войска на совместных учениях Варшавского договора фактически отрабатывают стратегию и тактику нанесения первыми таких ударов.

Но всё оказалось куда сложнее. Постепенно из разговоров с военными стала вырисовываться картина оценки министерством обороны и Генеральным штабом военно— стратегической ситуации в мире вообще и в Европе в частности. Она довольно рельефно выглядела и в «Материале о развитии военного искусства в условиях ведения ракетно— ядерной войны по современным представлениям», направленном генерал— полковником П.И. Ивашутиным Начальнику Военной академии Генерального штаба маршалу М.В. Захарову. С этими материалами меня доверительно ознакомили коллеги из Генштаба. Об этих оценках довольно подробно и откровенно пишет в своих мемуарах также бывший начальник Главного оперативного управления (ГОУ) Генштаба генерал армии В.И. Варенников.

Итак, первый вопрос: кто враг и что он замышляет?Тут всё было ясно. Это американцы и НАТО. Они готовят внезапный, упреждающий удар. Главным содержанием их военной доктрины является внезапное ядерное нападение и ведение наступательной войны против социалистических стран.

С 1945 по 1950 годы США исповедовали стратегию «массированного возмездия»; с 1961 по 1970 –»гибкого реагирования»; с 1971 по 1980 год –»реалистического сдерживания». В начале августа 1980 президент подписал Директиву № 59, в которой излагается «новая ядерная стратегия США».

Выступая по итогампо итогам учений Запад 81 (4 — 12 сентября 1981 года), министр обороны Устинов, сославшись на своего американского коллегу –министра обороны, охарактеризовал эту новую доктрину США, как стратегию «прямого противоборства» между США и СССР.

«В ней, подчеркнул Устинов, делается ставка на ведение как «глобальной», так и «ограниченной» ядерной войны против государств Варшавского Договора. Одновременно США уделяют большое внимание подготовке вооружённых сил к ведению войны с применением лишь обычных средств поражения. При этом администрация Вашингтона недвусмысленно заявляет о своей готовности распространить военный конфликт из любого региона мира на все другие театры и превратить его во всеобщую войну».

На многочисленных военных учениях войск НАТО и стратегических сил США систематически отрабатывается проведение первого удара всеми силами и ядерными средствами. Для этого только в Европе американцы разместили более 7000 ядерных боезарядов. Их целями являются политические и экономические центры, базы ядерных средств и другие объекты, расположенные в глубине территории социалистических стран.

В начале многих учений НАТО проигрывается оборона (позиционная или так называемая подвижная оборона). Но это пропагандистский приём. Войска НАТО готовятся отнюдь не к обороне. После ядерного удара они должны совершить бросок в глубь территории социалистических стран.

Ранее командование НАТО подготавливало на Центрально — Европейском театре основной оборонительный рубеж на удалении 50 — 120 км. от государственных границ социалистических стран. Однако недавно в НАТО принята так называемая «стратегия передовых рубежей». Под этим названием скрыты планы выдвижения их войск непосредственно к границам социалистических стран, откуда они могут теперь начать вторжение.

Причём, как пишет генерал Варенников, «главная ставка ими делается на нанесение внезапных, так называемых «разоружающих» ударов, на разработку и проведение таких действий, которые должны обеспечить им победу, как в ядерной, так и в обычной войне в короткие сроки». [31]

Второй вопрос: что нам делать в этих условиях — обороняться или наступать?Тут, судя по всему, у военных шла дискуссия. Во всяком случае, по началу. В разговорах звучал такой мотив:

— Некоторые наши товарищи, боясь повторения событий 1941 года, отстаивают необходимость подготовки нашей страны к стратегической обороне, т.е. к оборонительной войне. Но они не учитывают того обстоятельства, что в условиях наличия у вероятного противника значительных ракетно— ядерных сил любая пассивность с нашей стороны в самом начале войны, ставка на оборону с медленным раскачиванием и накоплением сил для перехода в контрнаступление неизбежно привели бы к катастрофе.

А далее следовал такой тезис: ракетно— ядерное оружие по своим характеристикам, мощности и возможностям предназначено для ведения наступательной, а не оборонительной войны. Оно менее пригодно для обороны, чем для наступления.

Поэтому неприемлемость обороны, исключительная опасность оборонительной войны стали объективным явлением, а не субъективным желанием политических и военных деятелей. Защита Родины, оборона страны станет возможной лишь при условии готовности к ведению решительной наступательной войны против агрессора.