— А это зачем? — спросил доктор Медоуз. — Хотите узнать, не покопался ли он внутри?

— Он, — ответил Аллейн, — или кто-то другой.

— Гм. — Доктор Медоуз взглянул на инспектора. — Похоже, мы с вами об одном думаем. Подозреваете, что…

— Подозреваю? Подозрительность мне несвойственна. Просто хочу все сделать как надо. Итак, Бейли, что там у вас?

— Есть четкий отпечаток на подлокотнике. Скорее всего, самого покойника, да, сэр?

— Несомненно. Потом проверим. А что там с радиоприемником?

Надев перчатки, Фокс снял ручку регулятора громкости.

— Вроде все в порядке, — ответил Бейли. — Приборчик отличный, сэр.

Он посветил фонариком на заднюю стенку, открутил пару винтиков и снял корпус.

— А эта дырочка зачем? — спросил Аллейн.

— Какая дырочка, сэр? — отозвался Фокс.

— Которая просверлена в корпусе, сразу над ручкой. Примерно в одну восьмую дюйма диаметром. Ее закрывала ручка, так что можно было и не заметить. Посветите сюда, Бейли. Вот сюда. Теперь видите?

Фокс наклонился вперед и что-то глухо проворчал. Через переднюю панель корпуса пробивался тонкий лучик света.

— Очень странно, сэр, — отозвался Бейли с другой стороны. — Не понимаю вовсе, зачем она тут нужна.

Аллейн снял ручку настройки радиостанций.

— А тут еще одна, — пробормотал он. — Ага. Маленькие, аккуратные дырочки. Просверлены совсем недавно. Необычно, правда?

— Не то слово, сэр, — ответил Фокс.

— Можете идти, Медоуз, — сказал Аллейн.

— Какого черта? — возмутился Медоуз. — К чему вы клоните? Почему мне нельзя тут остаться?

— Цщ ваш похоронный вид, доктор? Вам же нужно утешать скорбящих родственников.

— Их я уже утешил. Что вы задумали?

— Ну и кто из нас страдает подозрительностью? — мягко спросил его Аллейн. — Ладно, можете ненадолго остаться. Расскажите мне о Тонксах. Кто они? Что за люди? Каким человеком был Септимус?

— Чертовски неприятным, если хотите знать.

— Расскажите о нем.

Доктор Медоуз уселся и закурил.

— Он сам сколотил свое состояние, — сказал он. — Стальная хватка. Не то чтобы вульгарен, но грубоват.

— Вроде доктора Джонсона [104] ?

— Ни в коей мере. Не перебивайте меня. Я знал его двадцать пять лет. Его жена жила с нами в Дорсете по соседству. Изабель Форстон. Я помогал его детям прийти в эту юдоль скорбей, и, клянусь богом, скорбей у них было предостаточно. Необычное это семейство. Последние десять лет Изабель находится в таком состоянии, что все эти трюкачи-психоаналитики запрыгали бы от восторга. Я же человек старомодный и скажу лишь, что у нее тяжелая форма истерического невроза. Ее до смерти запутал собственный муж.

— Не возьму я в толк, зачем тут эти дырки? — пробормотал Фокс, обращаясь к Бейли.

— Продолжайте, Медоуз, — попросил врача Аллейн.

— Года полтора назад я все высказал Септимусу — про ее здоровье. Сказал, что состояние ее рассудка вызывает опасения. Он глянул на меня, осклабился и сказал: «Надо же, у нее есть рассудок!» Но послушайте, Аллейн, я же не могу вот так разговаривать о своих пациентах. Не знаю, что на меня нашло.

— Вы ведь прекрасно понимаете, что я никому ничего не скажу, если только…

— Если только — что?

— Если только не появится необходимости. Продолжайте же, прошу.

Но доктор Медоуз поспешно укрылся за профессиональной этикой. Он мог лишь сообщить, что у мистера Тонкса было слабое сердце и высокое давление, что Гай работал в конторе отца, что Артур желал изучать искусство, но ему велели заняться юриспруденцией, и что Филлипа мечтала о сцене, но ей велели об этом даже не думать.

— Значит, детьми он помыкал, — заметил Аллейн.

— Вам придется это самому выяснить. Я ухожу.

Доктор Медоуз дошел до двери, но вернулся обратно.

— Слушайте, — произнес он, — вот что я вам скажу. Вчера вечером тут была ссора. Я попросил Хислопа — он малый сообразительный — дать мне знать, если что-нибудь огорчит миссис Сеп. Очень сильно огорчит. Между нами говоря, я попросил Хислопа сообщить мне, если Сеп разойдется, потому что Изабель и дети уже порядком от него натерпелись. Он частенько напивался.

Хислоп позвонил мне в десять двадцать вечера и сказал, что тут был страшный скандал. Сеп орал на Фипс в ее комнате — то есть на Филлипу, всегда зову ее Фипс. Я попросил его перезвонить мне через полчаса, если все не уляжется. Велел ему не попадаться на глаза Сепу, сидеть у себя — его комната рядом с комнатой Фипс — и, когда уйдет Сеп, проверить, в порядке ли она. Ссора произошла из-за Хислопа, подробнее сказать не могу. У слуг был выходной. Я сказал ему, что если он не перезвонит через полчаса, то я позвоню сам, и если трубку никто не возьмет, значит, все утихли и улеглись спать. Я позвонил, никто не взял трубку, и я сам отправился спать. Вот и все. Я ухожу. Кертис знает, где меня искать. Полагаю, мое присутствие понадобится на дознании. Всего доброго.