Многие семьи обеднели после войны, и почти всем нашим авторам в молодости приходилось тяжело зарабатывать свой хлеб. Многие из них доблестно воевали — кто в Первую мировую, кто во Вторую; были и такие, кто успел на обе.

У Агаты Кристи в одном из ее легкомысленных приключенческих романов есть такой эпизод: с молодой аристократкой заговаривает безработный бродяга, однако она немедленно чувствует к нему доверие и пытается деликатно сформулировать некий вопрос. Незнакомец понимает ее с полуслова и говорит с некоторым смущением: «Да, вы правы. Итон и Оксфорд». Это не преувеличение — любой англичанин без труда узнает университетский выговор, а «школьный галстук» видно за версту, даже если он хранится в самом дальнем углу шкафа.

Если бы писатели Золотого века не создали «компанию заговорщиков», они все равно сталкивались бы в лондонских клубах и университетских обществах, в издательствах и в гостях у общих друзей. Да и не все создатели «чистых детективов» входили в клуб. Но все они принадлежали к одному кругу, говорили на одном языке, были связаны тысячью невидимых нитей. Можно потянуть наугад за любую — и тут же начнет разматываться клубок…

Например, Э. К. Бентли работал в газете «Дейли телеграф» вместе с Г. К. Бейли, написал роман «Собственное дело Трента» в соавторстве с Г. Уорнером Алленом и, как уже было сказано, с детских лет дружил с Г. К. Честертоном.

Честертон и Бентли вместе учились в школе Св. Павла в Лондоне и пронесли школьную дружбу через всю жизнь. Бентли с нежностью пишет о друге: «Г. К. Ч., когда я познакомился с ним, был необычайно высоким, долговязым мальчиком с серьезным, задумчивым выражением лица, которое неожиданно легко преображалось в счастливый смех. Он по природе своей был самым счастливым юношей — а позже мужчиной — из всех, кого я знал» Их сотворчество тоже началось с детства: в шестнадцать лет Бентли придумал новый стихотворный жанр, который позже был назван клерихью по его среднему имени. Это были своеобразные стихотворные биографии великих людей, причем четверостишия имели строгие формальные ограничения [7] . Честертон пришел в восторг и не только включился в игру, но и проиллюстрировал несколько стишков — через много лет вышел небольшой сборник «Биографии для начинающих» с клерихью Бентли и иллюстрациями Честертона.

Позднее вышел и второй сборник, где были рисунки сына Э. К. Бентли, Николаса (он был художником и тоже пробовал себя в детективном жанре). Эту книгу Бентли посвятил доктору Аллингтону, тогдашнему директору Итона. Тот отозвался благодарственным письмом:

Не могу передать Вам, как глубоко я был растроган, увидев посвящение на Вашей прекрасной книге. Мне не оказывали такой чести с тех пор, как отец Нокс, тогда еще ученик Итона, посвятил мне свой первый, и, как мне кажется, лучший, сборник стихов. Вероятно, я должен добавить, что второй его сборник посвящен Деве Марии.

Так протягивается следующая ниточка, ведущая к отцу Рональду Ноксу, уже знакомому нам по десяти правилам детектива. Нокс был католическим священником, а также блестящим ученым и преподавателем. Он с детства увлекался разного рода играми: писал шуточные стихи на греческом и латыни, использовал в преподавании всевозможные загадки и головоломки, сочинял пародии. Но более всего он известен своим переводом латинской Библии св. Иеронима. Когда умер Честертон, отец Рональд Нокс читал проповедь на погребальной службе в Вестминстерском соборе.

Можно разматывать дальше этот клубок: от Нокса к Честертону (католическая вера, религиозные трактаты), от них обоих — к Дороти Сэйерс (религиозные трактаты, литературный перевод — мисс Сэйерс много лет посвятила переводу «Божественной комедии» Данте), от Сэйерс — к Сирилу Хэйру (Хэйр — в миру судья Гордон Кларк — читал отрывок из Откровения Иоанна Богослова на ее похоронах в том же соборе, где отпевали Честертона).

Однако остановимся на этом — пересечения между авторами Золотого века столь многочисленны, что нет никакой возможности их распутать. Они пронизали собой и их литературное творчество, сказались в постоянном взаимном цитировании и удивительных формах соавторства.

История литературы знает много случаев, когда книгу писали два человека, но роман, написанный четырнадцатью соавторами, встречается нечасто. Тем не менее именно так был написан «Плавающий адмирал» (1931) — каждый участник писал одну главу, следуя тем уликам и намекам, которые оставил предыдущий автор. При этом, с одной стороны, каждый следующий участник не знал, к чему ведут улики предшественника, и придумывал им собственное применение. С другой стороны, каждый должен был приложить к своей главе предполагаемую разгадку — чтобы не было соблазна осложнять жизнь коллегам загадками без ответа. Получалось что-то вроде игры в чепуху, однако результат вышел на удивление связным.

Корни у этого начинания были самые что ни на есть прагматические — как мы помним, члены клуба решили, что взносы будут чисто номинальные, и клуб, таким образом, зарабатывал на свое содержание коллективными произведениями. Скоро представился удобный случай — в 1930 году государственное радио Великобритании Би-би-си предложило авторам Детективного клуба по очереди читать в эфире главы нового детектива, каждая из которых публиковалась в журнале «Слушатель» (The Listener) через неделю после трансляции. Так появились детективы под названием «Сенсация» и «За ширмой» — их главы по очереди придумывали Дороти Сэйерс, Агата Кристи, Э. К. Бентли, Энтони Беркли и другие.