Умирающий снова кивнул, а затем покачал головой, как бы желая сказать что это еще не все.

На этот раз о его желании догадался Жозеф.

— Вы имеете в виду сокровища? — быстро спросил он.

Старик утвердительно кивнул.

— Я займусь этим через несколько дней, — попытался успокоить его Жозеф.

— Нет, нет, нет, — энергично замотал головой Биасон.

— Значит, я должен сделать это как можно скорее? Завтра? Может быть, уже сегодня?

Взгляд умирающего, казалось, говорил:

— Если ты не сделаешь это сегодня же, то я навеки прокляну тебя!

Догадавшись о значении этого взгляда, Жозеф проговорил, указывая на висевшее на стене распятие:

— Как только мне удастся найти господина Октава, я тотчас вернусь в Ранкон, чтобы выполнить вашу волю; это так же верно, как то, что я христианин.

Услышав эти слова, Биасон выпустил руку юноши, как бы желая сказать:

— Пора приниматься за дело, сын мой!

Бесшумно выйдя во двор и скользнув вдоль ограды, Жозеф поспешно направился к тому месту, где он обычно перелезал через стену.

Шампион и Матифо тоже не теряли времени даром.

Обнаружив в саду следы, они пришли к мнению, что кому-то удалось подслушать Шампиона.

Неизвестный никак не мог скрыться через сад. Уйти он мог либо через двор, либо проскользнув по берегу пруда. Первый способ был маловероятен, поскольку все двери и ворота были тщательно заперты. Что касается второго пути, то лодка была по-прежнему привязана к причалу и за ней вел наблюдение доктор Туанон.

Шпион, следовательно, продолжал прятаться где-то в замке — либо в каком-нибудь сарае, либо во флигеле для прислуги.

— Наш шпион, — решительно заметил Матифо, — без всякого сомнения живет в замке и днем мы без труда сможем разоблачить его. Если бы это был чужой человек, то он сразу же попытался бы выбраться отсюда и в таком случае мы бы его, конечно, заметили.

Сказав это, он тщательно запер все двери и калитки между двором и садом.

Шампион стал на страже у садовой калитки, а доктор Туанон занял наблюдательный пост у лодки. Матифо взял на себя наблюдение за двором.

Пока принимались все эти меры, Жозеф и Роза принимали участие в сцене, разыгравшейся у смертного одра Биасона.

Когда юноша вышел из комнаты, Матифо уже занял свой пост и, конечно же, видел, как тот вскарабкался на стену и быстро исчез за ней.

— Мальчик этот очень шустер, — подумал Матифо, — и я конечно не смогу последовать за ним тем же путем, но нам следует узнать, куда он собрался и что замышляет.

Торопливо подбежав к калитке, он отвязал Нуаро и взял пса с собой в надежде напасть с его помощью на правильный след.

Когда Матифо оказался наконец с другой стороны стены, то там уже никого не было, но как только Нуаро обнюхал следы, оставленные мальчиком на мягкой влажной земле, так тут же завилял хвостом, весело прыгая вокруг.

— Ага! — радостно пробормотал Матифо, — похоже, что тот, кого мы выслеживаем, — твой старый приятель, дружище Нуаро.

Решив положиться на собачье чутье, он ощупал в карманах два заряженных пистолета.

Охота за человеком началась. Выбравшись со двора, Жозеф что есть сил помчался кратчайшей дорогой в Лимож, перепрыгивая через канавы и перелезая через встречавшиеся ему на пути заборы.

Ночь была очень темна, но Жозеф слишком хорошо знал местность, чтобы заблудиться даже в такой кромешной темноте.

При воспоминании о пророческих словах Биасона в душу ему закрался лихорадочный страх. Казалось, он все еще слышит его голос. Время от времени Жозеф останавливался, чтобы утереть пот со лба.

— Лишь бы мне только не опоздать! — задыхаясь бормотал он, со страхом думая о словах маленькой Розы: «Умирающие предсказывают будущее».

И с новыми силами Жозеф возобновлял свой бег по полям и лугам. Наконец он вздохнул с облегчением: за последним забором пролегала проселочная дорога, а за ней простирались Нуармонские болота.

Перед тем, как перелезть через забор, он прислушался и быстро наклонил голову.

С дороги доносился стук копыт и слышалось позвякивание сабель. Это были полицейские, их было только двое: инспектор и рядовой.

— Да, — проговорил инспектор, — ему удалось скрыться от нас и, по правде говоря, я только рад этому. Шевалье де Ранкон — храбрый молодой человек и я бы охотно предоставил его поимку кому-нибудь другому.

— Думаю, что для него самого было бы лучше сдаться полиции, — отозвался второй полицейский. — С него бы просто потребовали обещания не участвовать больше в антиправительственных заговорах, а потом отпустили на свободу. Что же касается болота, то оно, возможно, окажется менее великодушным, чем господин королевский прокурор.