В эту минуту на ступеньках дома появилась хорошенькая и совсем юная девушка с корзинкой в руках.

— Вы куда-то торопитесь, мадемуазель Урсула, — с улыбкой заметил Жозеф.

— Да, — отвечала ему Урсула, — госпожа Розель очень добра и великодушна, но требует от нас расторопности и пунктуальности. Прошу вас, не задерживайте меня, господин Жозеф.

— О, я знаю верный способ задержать вас, мадемуазель Урсула.

— Не думаю, сударь.

— Для этого мне стоит произнести лишь одно имя: Киприенна!

Оставив девушку в сильном удивлении, он быстро взбежал по лестнице.

Теперь я знаю угрожающую мне опасность. Виконт де ла Крус оказался прав, это — величайшее несчастье, которое только может произойти с девушкой. Отец мой хочет, чтобы я вышла замуж за человека, которого не люблю и никогда не смогу полюбить.

Сегодня утром ко мне в комнату явился камердинер отца Флоран и сообщил, что батюшка хочет меня видеть.

Отец сидел у себя в кабинете, разбирая утреннюю почту, но, увидев меня, сразу же отодвинул в сторону всю корреспонденцию.

— А вот и ты, Кипри! — с улыбкой произнес он. — Я не ожидал, что ты так скоро явишься на мой зов.

— Но ведь мой первый долг — повиноваться вам, батюшка, не так ли?

— Да, да, я знаю, что ты хорошая дочь. Скажи-ка мне, что ты думаешь о своем герое?

Говоря это, он внимательно смотрел на меня и улыбался.

Под его взглядом я невольно смутилась и щеки мои покрылись румянцем. Я была настолько наивна, что вообразила, будто он имеет в виду виконта. Тем не менее, я взяла себя в руки и спокойно спросила:

— Какого героя вы имеете в виду, отец?

— Кого же еще, как не барона Матифо?

Упоминание этого имени, которое я меньше всего ожидала услышать, принесло мне большое облегчение и я со смехом воскликнула:

— По правде говоря, я никогда не думала об этом человеке, но если на то будет ваша воля, я конечно изменю свое отношение к этому вопросу.

— Да, я действительно хочу этого, — ответил отец, внезапно становясь серьезным. — Итак, что ты о нем думаешь?

— Он мне совсем не нравится, батюшка, ведь он стар и выглядит просто отвратительно.

— Весьма возможно, но зато он очень богат. Короче говоря, Киприенна, я хочу, чтобы ты вышла замуж за нашего героя барона Матифо.

— За барона Матифо!?

— А что в этом удивительного? — спросил отец, заметив мое изумление. — Могу назвать по крайней мере два десятка девиц, которые позавидовали бы твоей судьбе.

Он сказал также, что министры делаются именно из таких людей, как барон Матифо, что король обещал возвести его в достоинство пэра Франции, что я стану женой самого богатого и влиятельного человека в Париже, который будет мне скорее надежным покровителем, чем мужем.

Внимательно выслушав отца, я прервала наконец его речь следующими словами:

— Разве вы не видите, батюшка, что своим планом причиняете мне невыносимую боль? Мне прекрасно известно, что вы не любите меня и никогда не любили, но чем я могла заслужить такую жестокость с вашей стороны? Разве я виновата в том, что родилась? Почему же вы не оставили меня в монастыре? Ведь там меня по крайней мере любили. Вместо этого вы хотите снова изгнать меня из родительского дома, но это новое изгнание в тысячу раз хуже предыдущего.

Подняв глаза и увидев выражение лица своего отца, я была испугана собственной смелостью.

Смертельно побледневший, он стоял у стола, опираясь кулаком на мраморную столешницу.

Бросившись перед ним на колени, я с рыданиями стала умолять его простить мне непочтительные речи.

— Я никогда больше не желаю видеть тебя на коленях перед собою, Киприенна, — решительно произнес он в ответ. — Эти театральные выходки унижают нас обоих. Ты глубоко оскорбила меня, дочь моя, подумай об этом.

Проговорив это, отец проводил меня в столовую, где мы сели за стол и я вынуждена была приступить к завтраку, хотя от пережитых волнений совсем лишилась аппетита.

Отец тем временем решил переменить тему разговора.

— Вероятно, тебе будет небезынтересно узнать, что графиня Монте-Кристо — не настоящее имя той дамы, в гостях у которой ты была. Настоящего имени ее я не знаю, для всех в Париже оно является тайной. Недавно их величество дали аудиенцию графине, причем было замечено, что королева имела с нею весьма продолжительную беседу, в конце которой графиня, преклонив колено, поцеловала протянутую ей королевой руку. Через восемь дней после этого графиня устроила у себя роскошный бал, на который пригласила сливки парижского общества.