– Иван Демьянович, а можно сказать, что в коммуне имени Дзержинского была установлена диктатура коллектива?

– Вот-вот, и студенты нашего университета, в Нижнем Новгороде, называли педагогику Макаренко командной. Я им говорю: а как вы хотели? Никакой организации? На первых порах нужен «диктатор». Кстати, у нас в 62-й школе был один хулиган, никого не слушался. Однажды разбил окно. Это дело разбирали на классном совете. Классный руководитель попросила меня: поприсутствуйте. Я, конечно, побывал там, высказал свое мнение в классе и отдельно с учителем. На классном совете она рассказала, что он натворил. И предложила: кто что скажет? Молчат. Наконец, одна девочка: давайте его простим, он, наверное, больше не будет. На том и сошлись. Тогда класс не поддержал педагога. А у нас в коммуне – как было? Кто провинился – выходи на середину. Почему ты подводишь отряд? Нас из-за тебя не пустят в театр. Уже не Макаренко напрягает голосовые связки, а сам отряд. Без поддержки отряда или класса педагогу работать очень трудно.

– Но это же обидно – один виноват, а наказаны все. Меня-то за что наказали?

– Обидно, конечно. Но надо, чтобы его осудили все. Только тогда можно рассчитывать, что провинившийся исправится. Против всего коллектива стоять не очень комфортно. На середине зала под градом слов с тебя три пота сойдет. Это знали все. Курильщиков тоже выводили на середину. Коммунарам разрешалось курить только после 17–18 лет и то с разрешения врача. А если с виду хилый и болезненный, и врач не разрешит. И если он закурит, его тотчас поставят на середину.

– А вас вызывали на середину?

– Нет. Я работал хорошо. Учился. Но я видел, как на середине отдувались другие.

– А часто проходили собрания?

– Как? Почти каждый день. По сигналу собираются все. Зашли в Громкий клуб.

– Все – это сколько?

– Около пятисот.

– И все собирались?

– Все. Ну, кто-то, может быть, заболел… И собирались не только коммунары. И рабочие, и служащие, и педагоги.

– А если многие хотят выступить?

– Какой порядок? Секретарь совета командиров объявляет повестку дня. Допустим, встреча Первого мая. Совет решает: первый отряд занимается уборкой территории. Второй отряд едет в Харьков и обходит квартиры – домашние телефоны тогда были редкостью – и приглашает на праздник гостей. Третий отряд дежурит в столовой, следит, чтобы приготовить праздничный обед. И так всех распределили. И только тогда, когда выявлялись вопросы, которые совет командиров решить не мог, тогда обращались к Макаренко. Опора была на самоуправление.

– Идет обсуждение какого-то вопроса. Пять, десять, пятнадцать человек хотят сказать.

– Тебе – одна минута. Выступай и говори дело. Не начинай с отмены крепостного права. Сформулируй свою мысль кратко. Прежде чем выступить, подготовься. Чтобы тебя поняли, но без лишней болтовни. И сам Макаренко поднимал руку: дайте мне слово. И он никогда не затягивал свое выступление. Ну, а если у тебя доклад и тебе дали сорок минут, тогда можешь располагать своим временем.

– А кто останавливал тех, кто долго говорил?

– В Конституции страны ФЭД сказано: говори коротко. И если кто заболтается, секретарь совета командиров пресекает: все, хватит, садись. Конечно, он не следит за временем по секундомеру, чуть больше минуты, чуть меньше – главное, чтобы по делу.

– Каждый день – собрание. Не надоедало?

– Каждый день было что-то новое. Какие-то новости.

– А когда собирались?

– Только вечером, после работы, после школы. Вы не думайте, что это я выдумываю, об этом можно прочитать в книгах.

– Конечно, но мне хочется – из первых уст.

– Допустим, про увольнения. Подхожу к командиру своего отряда: я хочу в увольнение. Он пишет увольнительную записку. Когда вернешься? В пять часов вечера. Хорошо. Но если вернулся в семь, будешь наказан. Ты нарушил дисциплину. Или другое: в трамвае коммунар должен уступать место старшим. Но уступать надо не потому, что будет выговор, а по привычке. Выработай себе привычку на всю жизнь: вошла в трамвай старушка с клюкой – не сиди, встань. А еще лучше – не садись совсем.

– Иван Демьянович, а что, был какой-то «стандарт» коммунара?

– А вот схема – какими качествами должен обладать выпускник коммуны. Какие качества? Уметь жить и любить жизнь. Уметь бороться и строить. Уметь приказать и подчиниться. Сознательный хозяин советской страны. Вот. Честность. Аккуратность. Активность. Образованность. Принципиальность. Дисциплинированность. Коллективист. Идейная убежденность. И эмоциональная развитость. Справедливость. Потому-то я на фронте своего сослуживца ударил палкой, когда увидел, как он закрылся в складе и ест колбасу, которую списал на убитых. Это была бесчестность. И я не мог сдержаться.

– А можно отличить коммунара от некоммунара?

– По внешнему виду не отличить. По поведению, по отношению к работе отличить можно.

– А как отличить?

– Мы друг друга отличаем легко. Главное, чтобы другим людям со мной было хорошо.

– В вашей схеме нет такого качества, как доброта.

– Ну, может быть, мое упущение. Ведь нет необходимости перечислить все качества. Только самые важные.

– А доброта – не важно? Или, допустим, такое качество, как тактичность. Я что хочу сказать? Известно, что детдомовцы отличаются от людей, которые воспитывались в семье. Чем отличаются?