Жакаль слегка кивнул головой как бы в виде одобрения и тотчас же спросил:

– В котором часу ложатся воспитанницы?

– Зимою в восемь.

– А надзирательницы?

– В девять.

– Но некоторые остаются и позднее?

– Да, одна, дежурная.

– И когда она ложится?

– Часов в двенадцать или в половине двенадцатого.

– А где она спит?

– На втором этаже.

– Значит, над комнатой мадемуазель Мины?

– Нет. Она спит в комнате, которая примыкает к дортуару и выходит окнами на улицу, а комната Мины выходит в сад.

– А где ваша квартира, сударыня?

– Моя комната выходит окнами тоже на улицу и при мыкает к гостиной. Она на втором этаже.

– Так что ни одно из ваших окон не выходит в сад?

– Моя туалетная комната окнами в сад.

– В котором часу вы вчера заснули?

– Часов около одиннадцати.

– А! – опять протянул Жакаль. – Теперь я обойду дом. Мосье Сальватор, пойдемте со мною, а вы, мосье Жюстен, посидите здесь и постарайтесь занять вашу даму.

Молодые люди повиновались ему, точно он был гене рал, а они солдаты его армии.

Мадам Демаре упала в кресло и зарыдала.

– Эта женщина тут не при чем, – пробормотал Жакаль, проходя по двору к калитке на улицу.

– По чему вы это заключаете? – спросил Сальватор.

– По ее слезам, – ответил Жакаль, – виноватые только дрожат, но никогда не плачут.

Сыщик принялся пристально осматривать дом.

Он стоял как раз на углу улицы и пустынного, но все-таки вымощенного переулка.

Жакаль пошел по этому переулку, как охотничья собака по следу дичи.

С левой стороны шагов на пятьдесят тянулась высокая стена пансионского сада, из-за которой виднелись вершины деревьев.

Жакаль пошел вдоль нее, всматриваясь с напряженным вниманием в каждую привлекавшую его мелочь.

Сальватор шел за ним.

Наконец сыщик остановился и покачал головой.

– Прескверный переулок, особенно ночью! – про говорил он. – Их, кажется, и строят именно для всяких воров и похитителей!

Он пошел дальше и шагов через двадцать поднял кусочек штукатурки, очевидно, отвалившийся от карниза стены, затем второй, наконец, третий.

Несколько секунд он рассматривал их очень внимательно, потом тщательно завернул в платок и спрятал.

После этого он поднял еще кусочек и перебросил его через стену.

– Вы думаете, что они пробрались отсюда? – спросил Сальватор.

– А это сейчас увидим. Пойдемте обратно.

Они застали Жюстена и мадам Демаре на том же месте, на котором и оставили их.

– Ну, что? – спросил Жюстен.

– Наклевывается.

– О, ради бога, говорите скорее!.. Вы нашли какие-нибудь следы?

– Вы ведь, кажется, музыкант, значит, должны знать пословицу: «Не пляши скорее скрипки». На этот раз скрипкой являюсь я. Идите за мною, только не обгоняйте меня. Позвольте мне ключ от сада.

Жюстен подал ему ключ, прошел в коридор и оттуда крикнул:

– Вот здесь дверь в комнату Мины.

– Хорошо, хорошо! Но всему своя очередь. Комнатой мы займемся потом.

Жакаль отомкнул дверь в сад, остановился на пороге и пристально оглядел пространство, которое ему пред стояло обследовать в подробностях.

– Хорошо, – сказал он, – но ходить здесь нужно очень осторожно, как ходят домашние куры по полю. Если вам хочется идти со мною, то идите, но так: впереди всех – я, за мною – мосье Сальватор, за мосье Сальватором – мосье Жюстен, а за ним – мадам Демаре. До говорились? Отлично!.. Двинемся вперед.

Было очевидно, что он направляется именно к той части стены, которую перед этим осмотрел снаружи. Тем не менее он пошел сначала вдоль аллеи, которая пересекала сад по диагонали и описывала такой же угол, какой составляли улица и переулок.

Прежде чем значительно удалиться от дома, он остановился и поверх стекол очков взглянул на окна комнаты Мины. Ставни их были заперты.

– Гм! – промычал он и пошел дальше.

На аллее, посыпанной желтым песком, не оказалось ничего необыкновенного. Но пройдя шагов пять вдоль стены, Жакаль остановился и, беззвучно рассмеявшись, показал Сальватору кусочек известки, который сам перебросил из переулка, и совершенно свежий след на рабатке [4] .

– Вот оно! – проговорил он.