Пока он размышлял на эти отвлеченные темы, «ангелы» отыскали какие-то высохшие кусты и снова сделали остановку. Здесь они решили захоронить пару принесенных с собой «браслетов». На это сталкер не мог смотреть без боли, и потому решил больше не тянуть с разговором. Понаблюдал некоторое время, как Молчун роет яму, и обратился к лидеру:

– Послушай, Сурок, а много народу идет к вам, в «черные ангелы»?

– А почему это тебя интересует? – отозвался тот.

– Ну как же… Зачем идут в сталкеры, я понимаю. Сам с детства в Зону хожу. Это же естественно – сначала хочется просто прикоснуться к тайне, отыскать что-то удивительное, чтобы все ахнули. Потом хочешь произвести впечатление на девчонок. Потом начинаешь понимать, что тупо нужны бабки. Ну а потом…

– Что – потом? – бесцветно глядя на него, спросил Сурок.

Кот усмехнулся:

– Потом все это превращается в манию. Вроде адреналиновой зависимости, только еще тяжелее. Ведь тут не только щекотание нервов. Тут другой мир, в который можно убежать от окружающего нас дерьма, забыться…

– Вот именно, – тихо сказал Сурок. – Забыться. Ну и чем тогда твое бегство в этот ад отличается от самоубийства?

– Самоубийства?

– Именно. Все верно: это иной мир. Уходя в иной, призрачный, мир, ты умираешь для мира реального. А что это, если не суицид – сначала фрагментарный, эпизодический, но рано или поздно кончающийся реальной смертью. Я ведь прав, сталкер?

Кот надменно улыбнулся и хотел было возразить, но не смог. Этот паршивец был прав: большинство сталкеров действительно кончают плохо. Только не передергивает ли он?

– Вот и получается, что фактически все вы, сталкеры, – самоубийцы, – продолжал Сурок. – Самоубийство запрещено любой религией, и неудивительно, что многие принимают именно нашу сторону.

– А сами вы в Зону не по собственной воле ходите? – вкрадчиво поинтересовался Кот.

– Мы ж не ради наживы или чтобы нервы пощекотать. Мы вроде как воины света, посланные в мир абсолютного зла. По большому счету, судьба каждого из «черных ангелов» не имеет значения, как не имеет значения жизнь сталкера. На кону стоит существование человечества – как вида, как хозяина этой планеты, если на то пошло. А что человечество делает? Тащит эту проклятую заразу в свой дом, не понимая, что оскверняет и разрушает его. Выпуская зло из Зоны, мы толкаем к самоубийству наш мир. И вот этого мы не должны допустить любой ценой. Я ответил на твой вопрос?

– Даже более чем… – пробормотал Кот.

Спорить с этими фанатиками бесполезно. Раньше он считал, что это только у ученых немного с головой не в порядке. Не в том смысле, что глупые они, а в том, что за идею надрываются, когда денежки у них между пальцев протекают и все – в карманы дельцов и бандитов. А теперь он увидел, что есть психи и покруче. Признак фанатика не в том, что его идеи безумны, а в том, что с ним бесполезно спорить.

Тогда Кот перевел беседу в более прагматичное русло:

– У меня есть один приятель. Замечательный парень, но со странностями. Мне всегда казалось, что есть в нем что-то особенное, а теперь я понял: он напоминает мне одного из вас. «Черного ангела» он мне напоминает, честное слово. Наверное, потому, что совершенно бескорыстный, да и идеалист в придачу – все мечтает изменить мир к лучшему…

Сталкер заметил, что его речь не привлекла особого внимания. Додик погрузился в чтение потрепанной книги, Молчун продолжал копать свою яму, только Сурок слушает с отстраненным равнодушием. Всей этой братии плевать на сталкера с его историями. Может, потому, что ему просто не верили.

А может… Его вдруг неприятно осенило. Они ведь не просто видят в нем чужака – это бы ничего, пережить можно. Но они не считают его себе равным. Для них он – тупое, ограниченное существо, с которым просто не о чем разговаривать. И самое интересное, что возразить этим «ботанам» нечего. Ну да, он мог бы похвастаться тем, что излазил Зону, как никто другой, знал ее, чувствовал. Но это скорее ему в минус – ведь делал он все это из низменных, корыстных побуждений. Да и впечатлило бы этих «интеллектуалов» хвастовство бродяжничеством?

Он мог бы сказать, что работает в Институте при самом академике Лаврове. Но упоминание о том, что он – простой лаборант, вызовет лишь их презрительную улыбку.

Ладно – он мог бы похвастаться количеством связей с женщинами, которых этим троим вместе взятым за всю оставшуюся жизнь не увидеть. Но Кот представил себе брезгливо-равнодушную реакцию этой троицы и вдруг ощутил стыд.

Черт возьми, да перед кем это он стыдится?! Неужто действительно считает этих самозванцев «ангелами», пришедшими с великой миссией?

Единственное, что было ясно наверняка, – так то, что чем дальше, тем неуютнее он себя чувствовал. Нужно довести дело до конца – и восстановить пошатнувшийся статус кво. «Ангелы» – шут с ними, пусть занимаются своими идиотскими обрядами, а он – сталкер, и останется сталкером до конца своих дней. А значит, его дело – рисковать жизнью, стрелять, коли понадобится, удирать от погонь, таскать из Зоны и незаконно сбывать хабар, в перерывах играя в карты и уходя в беспробудный загул. Это, братцы, совсем другая философия жизни.