Но тут опять вспомнились слова Прошкина: насущная необходимость… возможность прославиться… и помочь – но кому? Чуть ли не прогрессору… пророку!..

В этот миг Мещеряков понял, что облажался по полной. За голову он не схватился – это бы выглядело несолидно, – но мрачно бросил находившемуся рядом высокому и лохматому режиссёру:

– Егор, отключай этого Нострадамуса от эфира.

– Вась… – запротестовал было Прошкин. Этот блёклый человечек не отличался настойчивостью при разговоре с высшими чинами.

Мещеряков не хотел ничего слышать.

– И где ты только его откопал?

– Я же рассказывал…

– А впрочем, неважно. Запускай Олимпиаду – нам нужен рейтинг.

Директор встал из-за пульта.

«Представляю, какую головомойку устроят нам завтра газеты, – раздражённо подумал он, злой, в первую очередь, на себя, за то, что ввязался в непонятную, дурацкую авантюру. – А Интернет-СМИ уже сегодня начнут писать что-нибудь вроде „Директор Третьего канала Мещеряков сошёл с ума“. Или „Самозваный пророк демонстрирует в прямом эфире подшипник“… Надо было проверить ту штуку. Ничего, „Иисус“ – или кем он там себя возомнил? – потерпел бы денёк-другой, зато я бы точно знал, что правда, а что – вымысел».

Доверяй Мещеряков слепым чувствам, а не доводам разума, он бы никогда не поднялся столь высоко по карьерной лестнице. Вчера же, когда директор разговаривал с Прошкиным, произошло что-то из ряда вон выходящее. Будто бы реальность повернулась к Василию невидимой в обычное время, неизвестной стороной. Нет, надо с этим кончать! Госструктуры тоже ошибаются, а он не собирается портить карьеру из-за чужих ошибок…

Мещеряков решительной походкой вышел в коридор.

Прошкин с грустью наблюдал, как Егор прерывает трансляцию, возвращая на экраны телевизоров гимнастические соревнования. А в памяти всплыла недавняя встреча…

От телестудии до дома было совсем недалеко, и Прошкин любил преодолевать это расстояние пешком, на что тратил минут пятнадцать – двадцать. В тот день на работу он не пришёл.

Беззаботно насвистывая какой-то лёгкий мотивчик, с дипломатом в руках, замдиректора Третьего канала шёл по одной из центральных аллей, с удовольствием разглядывая покрытые густой зеленью деревья и сочную траву, когда ему навстречу ступил некий субъект. Субъект обладал нервным взглядом, двухнедельной щетиной, немытыми волосами и характерным запахом. Черты его лица казались нечётким рисунком, выполненным кем-то из мастеров живописи.

– Вы же Геннадий Прошкин, с Третьего? – поинтересовался новоявленный.

– Ну, допустим, – ответил Прошкин, машинально отступая на шаг назад. – А вы кто?

– О, скоро вы обо мне узнаете… – пообещал странный мужчина. – Если только меня не поймают эти.

– Эти? – уточнил Геннадий, уже подозревая, с кем разговаривает.

«Похоже, очередной ненормальный, – пронеслось в голове. – Как некстати – из-за него я могу опоздать на работу, а Мещеряков серьёзно к такому относится».

Собеседник Прошкина замялся.

– Вы о полицейских, я так понимаю? – «подтолкнул» его замдиректора.

– Нет, – снова заговорил дурной пахнущий субъект. – Хотя они тоже за мной гонялись: приняли за бомжа… А впрочем, неважно. – Он отмахнулся. – Об этом потом. Сначала вы должны помочь мне.

– С чего бы это?

– Да как вы не понимаете, от этого зависит судьба мира!

– Ага-а, понятно, – протянул Прошкин и хотел было уйти, но его поймали за рукав.

– Постойте, не делайте той же ошибки, что и все, – реальность может этого не перенести!

– Кто? – переспросил ошеломлённый Геннадий.

– Реальность! – Незнакомец аж выпучил глаза. – Сейчас я вам всё расскажу…

– Давайте вы действительно всё расскажете, но только не мне и в другом месте.

Прошкин уже достал смартфон и решал, какой номер набрать – полиции или скорой помощи, – когда обратил внимание на умаляющий взгляд стоявшего перед ним человека.

«Наверняка я делаю ошибку, но… выслушаю его. Может, у него есть информация о террористах? Говорят, в Тунисе один бомж пытался сообщить о заложенной бомбе, но ему никто не поверил. Так потом…»

– Ладно, – прервав собственные размышления, сказал Прошкин, – выкладывайте, что у вас, только быстрее – времени у меня крайне мало.

– Хорошо, хорошо. – Обрадовавшись, заторопился мужчина. – Давайте отойдём в сторонку: не хочу, чтобы нас услышали.

– Кто? – направляясь вслед за новым знакомым, осведомился Прошкин, однако ответа не получил.

Они остановились в переулке, пропахшем кошачьей мочой. Стены были исписаны граффити, фашистскими лозунгами и сообщениями вроде: «Хочешь секса – позвони по такому-то номеру».